— О, мы встретились очень давно. В Париже. Она очаровала меня.
Симона насторожилась:
— А мама знала об этом?
— Нет. Женевьева д’Аржан сбежала из Франции раньше, чем я познакомился с Порцией.
— Ты знаешь, что она сбежала из Франции? — не смогла скрыть удивления Симона.
— Конечно. Все знали. Она убила своего мужа, знатного человека. Практически в первую брачную ночь. — Голос его звучал глухо, как будто эти воспоминания будили в нем злобу и гнев. — Самый знаменитый скандал при дворе.
Симона набралась храбрости и спросила:
— Ты был в нее влюблен?
Арман фыркнул:
— Ты слишком много думаешь об этом выдуманном чувстве. Любовь — это сочетание похоти и возможности. В жизни ее не бывает. Чем больше ты ее ищешь, тем быстрее она от тебя убегает. Любовь — это миф. Сказочное сокровище.
Симона вздрогнула. Ее словно обдало ледяным холодом.
— Неправда! — выпалила она.
Арман равнодушно пожад плечами:
— Сама узнаешь.
Смелость оставила Симону, но она все же решилась спросить:
— Значит, ты и маман не любил?
Арман с любопытством посмотрел на дочь, язвительно улыбнулся и ответил:
— Разумеется, нет.
Симона почувствовала комок в горле и, пытаясь от него избавиться, с трудом сглотнула. Признание Армана потрясло ее. Значит, ни один из его детей не был зачат в любви! Она порадовалась, что в зале нет Дидье, и брат не слышит этих равнодушных слов, иначе бы весь Хартмур погрузился в вечную мерзлоту.
Однако сейчас не время проливать слезы над несчастным браком Порции. Будущее самой Симоны зависело от Женевьевы. Какое бы прошлое ни связывало вдовствующую баронессу с ее отцом, Симоне оставалось только надеяться, что оно не ляжет мрачной тенью на ее отношения с Ником.
Она больше не могла ждать возвращения мужа. Расправив плечи и вскинув голову, Симона обратилась к отцу:
— Извини, папа, но я должна тебя оставить. Мне надо найти лорда Николаса.
Но Арман схватил ее за руку и задержал:
— Нет, ты останешься здесь. Мы вместе выслушаем объяснения Женевьевы.
Симона вырвала у него свою руку и отскочила подальше.
— Не останусь. Я беспокоюсь о леди Женевьеве и должна поговорить с мужем наедине.
Лицо Армана потемнело от гнева.
— Не смей мне перечить, Симона. Я не потерплю возражений.
— Что здесь происходит?
Симона едва не заплакала от облегчения, когда в зале раздался мощный голос Николаса. Резко обернувшись, она увидела, что в зал вошли оба брата — Тристан и Николас. Между ними шла очень бледная Женевьева.
— Милорд, — выдохнула Симона, рванулась к мужу, но, взглянув на свекровь, застыла на месте.
Должно быть, Женевьева прочла сомнение в глазах Симоны, ибо она улыбнулась и ласково произнесла: