Пол положил магнитофон на подоконник.
— Теперь прокрути, что у тебя там.
— Я… — начал Пол.
— Прокрути, — настаивал Роарк, и Пол включил перемотку. Они сидели вдвоем, слушая жужжание моторчика, потом машина щелкнула, и Пол включил воспроизведение. Через двадцать минут магнитофон щелкнул и отключился.
— Мало что объясняет, — сказал Роарк.
— Это все, что есть, — ответил Пол.
— Здесь не сказано, почему, — сказал полисмен. — Мне нужен ответ.
— Когда мне было десять, — проговорил мальчик, — я обнаружил, что у меня нет чувств ни к кому, никаких. К друзьям, к семье. Они для меня ничего не значили. Я их не любил. Не ненавидел, нет. Я просто был лучше их, умнее, потому что меня не связывало…
— Чушь, — перебил Роарк.
— Нет, это правда.
— Зачем ты, ради всех чертей, изнасиловал свою собственную сестру перед тем, как… перед тем…
— Потому что мог. Я мог сделать все. Меня возбудила власть, кровь, ровным голосом ответил мальчик.
— А мать, о Господи? Пацан, чем ты вырвал у нее сердце — голыми руками?
— И ножом, — добавил мальчик.
— Последний вопрос. Зачем ты пырнул отца не один раз, а шесть?
— Пятнадцать, — сказал мальчик. — Я его ткнул ножом пятнадцать раз.
— Лента — это чушь, правда, сынок? Ты хотел найти способ, чтобы тебя поймали и чтобы кто-то тебя выслушал. Не поймай я тебя сегодня, ты бы нашел способ, чтобы тебя поймали.
Пол Уэйнрайт попытался рассмеяться, но вышел только сухой, душащий звук.
— Твою сестру никто не насиловал, Пол, и никто не вырывал сердце у матери, но" ты прав. Твоего отца пырнули пятнадцать раз.
— Я их убил, — сказал Пол, и голос его сел. — И почти смог удрать.
— Не-а, — мотнул головой Роарк. — Ничто в твоей жизни не похоже на пацана на ленте или на то, что случилось в комнате. Хочешь знать, как я себе это представляю?
— Нет.
— Я все равно расскажу. Ты тогда вернулся вечером в понедельник с бейсбола. Дома был только отец. Он тебе сказал что-то вроде: "Пойдем к тебе в комнату, я хочу тебе кое-что сказать". У тебя было хорошее чувство, ты подумал, что это что-то хорошее — или что-то плохое, кто знает. Ты поднялся наверх, и открыл дверь, и увидел, что он сделал с твоей матерью и сестрой. Ты озверел от страха и злости. Ударил его лампой, а когда он упал, ты выхватил у него из руки нож и стал его пырять — по разу за каждый год твоей жизни.
— Фальшивый потолок в шкафу, — попытался сказать мальчик. — Он у меня занял…
— Черт, но ведь ты же ребенок! У моей дочери был тайный уголок в буфете. Ты туда, наверное, лазил годами, прятался, подглядывая за сестрой.
Пол начал вставать.
— Сядь, сынок, — сказал Роарк. — И не вставай, пока я не получу еще кое-какие ответы. Я понимаю, почему ты убил отца. Он уже два года навещал психиатра в Шарлотте. Достаточно, чтобы видеть, что он в том состоянии, когда ему нужна помощь. Между нами и без протокола я тебе скажу, что ты можешь найти адвоката и отсудить у этого психиатра чертову уйму денег за то, что он это прохлопал.