Кроме них, у ворот стояли ещё с десяток встречающих и несколько терпеливых таксистов. Люди курили, негромко переговаривались, а кто-то пытался выглянуть из-за ворот на взлётное поле. Время подбиралось к полудню, начинало жарить июльское солнце, но никто из встречающих не роптал. Все с нетерпением ждали автобуса, Антон тоже проявлял признаки волнения и потому, закурив, стал неприметно изучать окружающих.
У самых ворот, переминаясь и принужденно хихикая, стояли две девицы неопределённого возраста, крупные, пышнотелые — кровь с молоком, языческие мадонны. В пытливых глазках жаркий блеск, какой бывает лишь у особ легкого поведения.
Рядом с ними у металлической стены трехметровой высоты стояла молодая женщина с двумя ребятишками, весело мутузившими друг друга. Чуть левее, горделиво выпятив грудь и скрестив волосатые руки, стоял седой хмурый мужчина наблюдавший за детской возней. Он был одет в майку горчичного цвета с вышивкой на груди и широкие синие шорты до колен, отчего его волосатые ноги казались короче. Кожаные плетенки и теннисная кепка с надписью «Los-Angeles» завершали портрет старичка рантье, отдыхающего на гавайском пляже. Тяжелого, сверлящего взгляда Антона он так и не почувствовал.
Чуть в стороне молчаливо стояли четверо молодых людей. По всей видимости, они были из одной компании, хотя не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, устремив свои взоры за ворота, откуда должен был подъехать автобус с пассажирами сочинского рейса. Антон догадался, кто они и кого здесь встречают; в ту же секунду Вампир, подтолкнув его локтем, тихо проговорил:
— Это ребята Копыта. Он что — летел этим же рейсом?
— Странно, — так же тихо заметил Антон.
Да, это в самом деле было странно. Шурале всегда отличался осторожностью и после выполнения своей миссии, предпочитал переждать, затаившись на денек-другой, чем засветиться в самый последний момент. Впрочем, всех подробностей дел в Сочи Антон не знал и не мог с абсолютной уверенностью судить о поступках Шурале. В этом и не было необходимости, потому что Антон доверял Шурале, часто вспоминая слова Громова: «Если уж и Шурале начнет ошибаться, это будет означать только одно — нам всем пора бросать зубы в стаканчик с водой и гуськом отправляться в дом престарелых». Антон не помнил, чтобы Шурале на своем веку совершил хотя бы один грубый просчёт.
— Наконец-то, — обрадовался Вампир. — Едут. Кстати, нам лучше отойти; может, Шурале это и до лампочки, а мне почему-то не хочется, чтобы Копыто меня заметил.
Они незаметно отошли за угол ограждения, откуда было удобно наблюдать за воротами без риска попасться кому-то на глаза.