Вода капала. Весь мир вплёлся сейчас в один этот звук, сочащийся, будто сукровица. Кап. Кап.
— Ты лжёшь, — сказал я на удивление спокойно.
Он покачал тяжёлой головой:
— Нет. Сейчас я говорю правду.
— Ты лжёшь, — повторил я упрямо, с ужасом понимая, что ещё секунда — и я ему ПОВЕРЮ.
— Я бы не стал тебе рассказывать этого… Но ты, признаться, в таком отчаянном положении, что… короче говоря, у тебя есть шанс скоро сделаться вторым призраком этого замка. Я подумал, что тебе обязательно надо узнать…
Я поверил.
Как будто холодная вязкая жижа хлынула на меня сверху, залепила глаза и уши, лишила возможности дышать; руки мои, и без того затёкшие, окончательно онемели.
Я ПОВЕРИЛ. Ибо не верить явной правде — удел не «дурачка» уже, а полного идиота…
— Ты знаешь, — сказал я срывающимся голосом, — тебе ведь не поздоровится, если я действительно стану здесь призраком номер два. Потому что первым делом я доберусь до тебя. И…
Он устало вздохнул. Плечи поднялись и упали.
— Ты… Ретано. Ты не волнуйся, но… Сперва надо всё-таки умереть. А в твоих условиях… это долго и скверно.
Я проглотил слюну. Странно, что у меня ещё осталась слюна — пусть вязкая, пусть горькая, но до смерти от жажды все же ещё далеко…
— Разве ты не позовёшь Итера? — спросил я еле слышно.
Он поднял на меня укоризненные светящиеся плошки:
— Я очень редко выхожу из подземелья. Очень редко… Не могу.
* * *
Я очнулся от того, что один из стальных браслетов очень уж сильно сдавил моё запястье.
Пробуждение сопровождалось судорогой; затёкшее тело вело себя странно, мышцы сокращались как придётся, и весьма очень болезненно. Я застонал, пытаясь пошевелить онемевшими ногами.
«Рета-ано»…
Я выпучил глаза. Ощущение было такое, что рука моя опять шарит в недрах памятного замшевого мешочка, только на этот раз не чужие пальцы сжимали моё запястье, а стальное кольцо на цепи.
«Привет, Ретано, как поживаешь?»
— Я убью тебя, — сообщил я растрескавшимися губами. То есть наружу не просочилось ни звука, но собеседник мой услышал; кольцо сжалось так, что я еле сдержал стон.
«Тебе незачем меня убивать… Могу тебя поздравить — твоя жена по-настоящему тебя любит».
— Если ты тронешь Алану, я…
«…зато меня поздравить не с чем. По-видимому, любовь к тебе вытеснила… Короче говоря, твоя Алана не так привязана к брату, как мне того хотелось бы. Огорчительно, но не смертельно, есть ещё две ниточки…»
Браслет чуть ослабил хватку. Вовремя — я всё ждал, что треснут кости.
«Хочешь пить, Ретано?»
Я молчал.
«Потерпи ещё часа три. Она уже приближается к замку».
— Кто?!
«Скажешь ей, что есть возможность вернуть в мир её дорогого Луара. Скажи — это правда. Скажи — и посмотрим на её реакцию».