Он открыл глаза. Минуту назад они были зелёные, а теперь стали жёлтые, как засахарившийся мёд.
— Нет. Не сдюжу. Надорвался… Давно…
— Тогда подскажи, кто бы взялся?
Старичок молчал.
По тёмной комнате плавал болотный огонь — выхватывая из полутьмы то пустую железную клетку, то мутное железное зеркало, то обломок мельничного жернова, странной прихотью заброшенный в угол ветхой избушки на сваях.
* * *
Праздник пронёсся, устилая землю обрывками серпантина и россыпями несвежего конфетти. День Премноголикования, самый яркий, самый любимый горожанами день; дом семейства Соллей остался безучастен ко всеобщему празднованию. Не украшенный, вопреки традиции, цветами и фонариками, тёмный и пустой — слуги отпросились ещё с полудня, — дом молча переждал бурление ликующих толп.
Утром на захламлённых улицах хозяйничал туман. В серой влажной кисее терялся редкий шелест первых утренних метёлок; по направлению к городской площади шагал, тяжело ступая, высокий светловолосый человек. Частью светловолосый, частью седой.
Эгерту Соллю некуда было спешить. Сегодняшний день — тихий, туманный и пустой — нравился ему куда больше, нежели предпраздничная лихорадка либо пьяная суета всеобщего ликования. Занятия в Корпусе начинались сегодня на час позже — незначительное послабление, учитывая, что большинство людей во всём городе станут отдыхать до самого вечера…
У Эгерта Солля был час для неспешной прогулки.
Он долго стоял на горбатом мостике — канал недавно чистили, и вода, прежде цвёлая, пахла теперь свежестью и мокрым камнем. Уплывали вниз жухлые листья; десять лет назад, в такое же туманное утро, Эгерт Солль стоял на этом мосту вместе с сыном.
Каким он был бы сейчас — Луар, которому без малого тридцать?
Эгерт Солль дорого отдал бы, чтобы вернуть те дни.
Ему казалось, что, будь он умней, всё сложилось бы по-другому…
Впрочем, он обманывал себя. Раз в год, стоя на горбатом мостике, он мог позволить себе роскошь самообмана.
* * *
Я вернулся за три дня до назначенной свадьбы — осунувшийся, побитый дорогой и, боюсь, не очень-то весёлый с виду; Танталь, похоже, думала, что я вообще не вернусь. Или мне померещилось?..
Во всяком случае, когда она звала Алану, голос её был вполне радостным:
— Скорее, невеста! Ну-ка, кто пришёл?!
По крайней мере, девчонку они пока не потеряли. Девчонка не сбежала в лес, не ушла юнгой на торговом судне и не записалась в разбойники. Что уже неплохо.
Алана, пожалуй, даже похорошела. По-видимому, за её угри серьёзно взялись — во всяком случае, теперь их почти не было видно. В остальном невеста моя оставалась по-прежнему дитя дитем; я чмокнул её в щёку, и щека была всё такая же горячая. Мне показалось, что я вообще никуда не уходил. Только собирался.