Я сидел и молча на него смотрел.
— Я знаю, как глупо это звучит, — признался он. — Хуже, чем глупо. Но откуда эти сны, Джек?
— Потому что… Послушай, ты спал с Донной?
— Джек, я не замечал, что она вообще существует. Вот почему мне так плохо — существовал человек, который думал обо мне так много, а я даже не замечал, что он есть на нашей планете.
— Вот что я тебе скажу, Гэри, — проговорил я. — Донна мертва и существует только в твоем сознании. Ты все еще думаешь, что виноват в ее гибели. Однако правда состоит в том, что мы ничего не знаем о других людях. В конечном счете, каждый сам по себе. Есть человек, который тебе знаком, и другой, тот, что тебе неизвестен, — человек, который существовал до того, как ты появился в его жизни, который делал какие-то вещи, когда ты его не видел, и он будет продолжать что-то делать после того, как ты уйдешь. Человек, которого ты знаешь, становится чем-то вроде продолжения твоего собственного разума, собственного «я». Но в реальности существует тот, кого ты не знаешь.
— Да, — сказал он. — Похоже, так оно и есть.
Я кивнул, поджав губы, как мудрец восемнадцати лет, и на мгновение мне показалось, что мы вернулись на стадион и все наши друзья куда-то исчезли, а мы будем здесь сидеть до конца времен.
Наверное, мы говорили еще некоторое время, но в какой-то момент я заснул. Меня разбудил звонок. Фишер спал на соседнем кресле, часы на тумбочки показывали три восемнадцать.
Звонил мой телефон. Я взял трубку.
— Да, — пробормотал я.
— Джек Уолен?
— Кто это?
После небольшой паузы я услышал:
— Билл Андерсон.
В конце концов Шеперд перезвонил Розе. Он имел больше свободы, чем многие, но выходить за рамки не следовало. Он надеялся, что она удовлетворится разговором по телефону, но Роза настояла на личной встрече. Она хотела сделать это в старом городе, рядом с центральной площадью, но он отказался. Ему никогда не нравилось это место. Воздух для него там был слишком плотным. Он чувствовал, что находится в толпе, даже если рядом никого не было.
Он пришел раньше назначенного времени. Парк Виктора Стинбрука, к северу от рыбного рынка, на краю утеса, возвышающегося над заливом. На траве расположились бездомные, вокруг столиков для пикников устроились небольшие группки алкоголиков и наркоманов. Но он ощущал здесь присутствие и других людей. Это чувство было не таким острым, как на площади, но ночью оно всегда обострялось, где бы он ни находился. Сейчас оно преследовало его повсюду. Он уселся за столик в мощеной части парка, откуда открывался прекрасный вид на улицу Аляскан-Вэй, и на путепровод под холодными открытыми просторами залива Эллиот. В ясный день можно было увидеть все пространство от устья залива Пьюджет-Саунд до горы Рениер на юге. Сейчас небо затянули тучи и все вокруг казалось серым и мертвым.