Сквозь полотно тумана, изредка разъедая его, находя брешь, на землю опускался призрачный лунный свет. Временами ему удавалось осветить безжизненное тело, валявшееся посреди гнилой листвы. Этот покойник неведомым образом сгнил лишь наполовину: одна часть его лица, укрытая свежими палыми листьями, представляла собой личину скелета, другая — молодого парня.
Когда тусклое ночное светило в очередной раз прорвалось сквозь туман, покойник открыл глаза и судорожно вздохнул. Грудь его — точнее, лишь левая ее половина — с противным свистом наполнилась воздухом. Мертвец с шумом выдохнул и закрыл глаза.
Окружающий мир погрузился в привычную для себя тишину: не слышалось пения птиц, забыли о полной луне и заунывных зовах волки, молчали пробудившиеся для охоты филины, притаились в норах вездесущие мыши. И покойник, как и положено мертвым, больше не издал ни звука. Но, присмотревшись, можно было заметить, как медленно поднимается и опускается его грудь.
— Слава богам, ты жив, — с облегчением сказал Трисмегист, нащупав истонченную, едва не оборвавшуюся нить жизни своего ученика. — Зачем прыгал? Желал глупой, бесславной смерти?
— Желал… не то слово… — откашлявшись, просипел некромант, и его уродливые губы изогнулись в страдальческой улыбке.
— Нельзя быть столь легкомысленным. Ты понимаешь, что смерть для тебя — не значит конец. Умерев, ты станешь личем! Или у тебя изменились планы? Уже не хочешь возвращать себе человеческий облик?
— Надо было действовать — и я действовал, — прохрипел в ответ некромант и, больше не желая тратить силы на бесцельные беседы, при помощи последней сохранившейся энергии принялся изучать собственное тело. Изъянов там нашлось немало, но со многими из них Сандро уже научился жить и понимал, что даже при великом желании не смог бы переиначить черную магию, которая скрепила кости скелета и заживила смертельные раны, полученные в далеком детстве.
Результат изучения не порадовал: ссадины, ушибы, царапины, синяки — на них некромант не обращал внимания — сойдут и сами. Но были и более серьезные проблемы: защемление одиннадцатого и десятого позвонков, из-за которого полностью отказали ноги. С такой травмой не смогли бы справиться даже горгоротские костоправы с их медитацией и иглоукалываниями — она была неизлечима. Но Сандро имел на этот счет свое мнение. Он крепче сжал мертвой рукой змеиный крест и, вспомнив необходимый гримуар, принялся ворожить. Созидающая магия давалась с трудом — силы были на исходе. И все же, спустя бесконечно долгие десять минут, некромант исцелил свое тело. Горгоротские костоправы были бы на седьмом небе от счастья, узнав, что есть нечто более действенное, чем иглы и духовное познание.