Дон Жуан (Байрон) - страница 192

На первую страницу
И после трехминутного молчанья
(Обычный акустический закон)
Посыпались восторги, восклицанья
Наперебой, но все же в унисон:
Хвалили все в порыве восхищенья
И голос, и манеру исполненья.
42
Прелестная хозяйка им в ответ
Лениво и небрежно улыбалась.
Ведь никакого дива в этом нет,
Она давно уж этим занималась;
Она, мол, дилетант, а не поэт!
(И потому ей как бы позволялось
И творчество других знакомых дам
Причислить к дилетантским пустячкам!)
43
Так, в детской книжке я не раз читал,
Что киник Диоген в дому Платона
Платона гордость с гордостью топтал,
Его ковер порвав бесцеремонно.
На ссору он собрата вызывал,
Но тот хранил довольно непреклонно
В душе философический покой
И был весьма доволен сам собой.
44
Я вспомнил этот маленький рассказ,
Поскольку нашей леди Аделине
Случалось обесценивать не раз
Улыбкой дилетантскую гордыню
И восхвалений родственный экстаз,
Когда порой маркиза иль графиня
Пыталась проявить в кругу семьи
Таланты и способности свои.
45
О, нежные, чувствительные трио!
О, песен итальянских благозвучие!
О, «Mamma mia!»[112] или «Amor mio!»[113]
И «Tanti palpiti»[114] при всяком случае,
«Lasciami»[115] и дрожащее «Addio»[116]
И, наконец, как верх благополучия,
Романсик португальский «Tu chamas»[117]
(Слова, непостижимые для нас!).
46
Миледи пела мрачные баллады,
Туманной Каледонии преданья,
Унылые, как рокот водопада,
И скорбные Ирландии рыданья,
Что за морем изгнанникам отрада,
Уже не ждущим с родиной свиданья.
Стихи и эпиграммы иногда
Миледи сочиняла без труда.
47
И не была чужда ее натуре
Простая краска синего чулка,
То не был цвет возвышенной лазури,
Оттенок бирюзы и василька,
Что ныне принят так в литературе;
Она ценила ясность языка,
Считала Попа подлинным поэтом
И откровенно признавалась в этом.
48
Аврора Рэби по сравненью с ней
Была скромна и говорила мало;
Она невинной грацией своей
Шекспира героинь напоминала.
В стране фантазии, призраков и феи
Ее душа прелестная витала,
Высоких чувств и мыслей глубина
В ее очах была отражена.
49
Но грацией, достойной граций Греции,
Графиня Фиц-Фалк затмевала всех;
Как в небе легкомысленной Венеции,
В ее глазах сиял лукавый смех.
Но тонких яств отнюдь не портят специи
Лукавство не считается за грех.
А чересчур безгрешная красавица
Нам, грешникам, гораздо меньше нравится.
50
К романтике особого пристрастья
Не проявляла, кажется, она;
Героев демонических несчастья
И героинь печальных имена
В ней вызывали слабое участье;
Она была довольно холодна
К поэзии, однако признавала
Сонеты (к ней самой) и мадригалы.
51
Но я не знаю все — таки, ей — ей,
Что именно миледи побудило
Пропеть о том, что, как казалось ей,
Следующая страница