— Слухи? — откликнулся Кардинал. — О том, что я съехал с катушек? Что я спятил от горя и не могу адекватно воспринимать реальность?
— Ничего даже отдаленно напоминающего столь грубые вещи, детектив. Слухи, что коронер был молод и неопытен, что специалист — или, в данном случае, специалистка — постарше могла бы потребовать расследования.
Кардинала слегка (пусть и не очень сильно) тронул этот намек на возможную поддержку, на то, что он не один.
— А кроме того, — продолжал Скофилд, — поговаривали, что детективу Кардиналу приходится в одиночку совершать этот подвиг — разыскивать того или тех, кто, возможно, причастен к этому преступлению, если оно действительно имело место. И при данных обстоятельствах я вполне могу это понять. Вот почему мне показалось вполне вероятным, что мой клиент стал жертвой ошибочного суждения со стороны нашего детектива — объяснимого суждения, если учесть обстоятельства, но тем не менее ошибочного.
И я надеюсь, что эти показания изменят ваш взгляд на дело.
— Вы не видели то, что он мне посылал, — заметил Кардинал и толкнул к нему по столу открытки.
Скофилд осмотрел их, не дотрагиваясь, словно они были чем-то заражены.
— Это, безусловно, самый омерзительный текст, какой я когда-либо видел на бумаге, — заключил адвокат.
Вступил Битти:
— Погрешности печати принтера на открытках совпадают с погрешностями печати на счете, который Джон получил из похоронного бюро. Роджер ведет их бухгалтерию.
— Восхитительно, — отозвался Скофилд. — Мерзость и глупость здесь сочетаются, так часто бывает. В данном случае глупость доходит до того, что автор этих посланий, по всей видимости, хотел, чтобы его поймали. Между тем в свете полученных нами показаний…
Кардинал встал:
— Дайте мне с ним поговорить.
— Я не могу допустить, чтобы на данном этапе вы задавали ему вопросы. Во всяком случае, в мое отсутствие.
— У меня нет к нему вопросов. Можете посидеть снаружи и посмотреть.
Кардинал провел их обоих в маленькую кухню. Здесь стояли автоматы с кока-колой и сладостями; тут имелся также телеэкран, показывавший то, что происходит в комнате для допросов.
Затем он велел привести Фелта из камеры и усадил его за стол в допросной.
— Здесь мой адвокат, — нервно заявил Фелт. — Вы не имеете права задавать мне вопросы без моего адвоката.
Кардинал одну за другой выложил перед ним открытки в их пластиковых папках, развернутые так, чтобы можно было прочесть враждебные послания. Рядом он положил счет из похоронного бюро.
— Я получил ваши открытки, — тихо произнес он.
— О господи! — выдохнул Фелт.