— Ох, мне так жаль. Какая печальная, печальная история. Не знаю, что и сказать, детектив. Такая смелая, творческая женщина. Очень грустно. Я ее очень любил.
— Вы много для нее значили, надеюсь, вы это понимаете. Она не уставала вас хвалить. Собственно, она буквально вчера посоветовала одному человеку к вам обратиться. Вы покраснели бы, если бы прочли то, что она про вас написала.
— У меня просто сердце кровью обливается, — негромко проговорил доктор. — Скажите мне, детектив, если не секрет, Кэтрин госпитализировали?
— Нет. Уже год как нет.
— Но она ведь посещала этого англичанина, не так ли? Доктора Белла?
— Да, и, честно говоря, казалось, что она им вполне довольна.
— И вы, конечно, считаете, что он ее подвел. Видимо, вы и обо мне думаете то же самое.
— Вовсе нет. Вы давно ее не видели.
— У нее был кризисный период, перед тем как она умерла?
— Нет. Мне казалось, она в хорошем состоянии. Понимаете, она была вся в делах, работала над новым проектом.
— К сожалению, так нередко случается. Вдруг человек передумал и — бац! — оставляет нас плакать. Хотя, должен сказать, я никогда не ожидал этого от Кэтрин. Я всегда считал, что она слишком любит этим заниматься. Вот почему, несмотря на всю серьезность ее проблем, ей всегда удавалось вовремя лечь в больницу. Она хотела выжить, а главное, она не хотела причинить боль вам и вашей дочери. Ах, как это грустно. Я могу для вас что-то сделать, Джон?
— У меня всего один вопрос. А поскольку вы лечили Кэтрин много лет, я надеюсь, что вы сможете дать на него ясный и твердый ответ.
— Постараюсь. Хотя, вы сами знаете, вещи редко бывают черно-белыми. Какой у вас вопрос?
— Вы бы когда-нибудь могли попросить страдающего маниакально-депрессивным психозом написать предсмертную записку? Или если человек просто страдает какой-то формой депрессии?
— Нет, никогда. Безусловно, нет.
— Даже как часть терапии? Чтобы, скажем, выразить в письменной форме мысли о самоубийстве?
— Никогда. Первый вопрос к пациенту, страдающему депрессией: вы когда-нибудь думали о самоубийстве? И если ответ — да, то следуют еще два вопроса: насколько часто думали? Предпринимали ли вы какие-то конкретные шаги? И если окажется, что пациент их предпринимал, вы можете таким образом оценить серьезность его суицидальной озабоченности. Но когда ты просишь написать записку, ты делаешь реальным то, что до этого было лишь фантазией. Записка как раз и становится конкретным шагом.
— Объясните, пожалуйста. Это ваша личная точка зрения или такова общепринятая практика?
— Нет-нет, это самые-самые-самые основы. Любой квалифицированный психотерапевт скажет вам то же самое. Суицидент страдает от определенных мыслей и хочет, чтобы ему помогли. А когда ты просишь его написать предсмертную записку, тем самым ты даешь ему понять, что писать записки о самоубийстве — нормальное, здоровое занятие. А это не так. Предсмертные записки либо сопровождают самоуничтожение пациента, либо являются криком о помощи. Поскольку мы, во-первых, не желаем, чтобы пациент себя уничтожал, а во-вторых, он и без того взывает о помощи, такая записка не послужила бы ни одной из этих целей.