— Я просто глупая, — признала она. — Конечно, ей можно поехать. Думаю, вы замечательно проведете время вдвоем. Только вот… вы что, собираетесь два дня пробыть в парке развлечений?
— Честно говоря, для меня все эти парки — не самое приятное развлечение на свете. Но, по-моему, это отличная возможность для того, чтобы мы с Тарой по-настоящему узнали друг друга.
В гостиной выключили телевизор. Вошла Тара, сжимая в руках игрушечного льва. Увидев Фрэнка, она засмеялась:
— Ты надел свои волосы!
Фрэнк приосанился:
— Ну, на кого я похож? На Оззи Осборна?
— Ой, как здорово, — заявила Тара, повисая на них.
— Оп! Осторожней, детка. А то они упадут мне на лицо, и я не увижу, куда еду.
— Мамочка, а можно у меня будет мобильник? Я хочу мобильник с Гарри Поттером.
— Нет, не хочешь. Ты просто посмотрела рекламу.
— Хочу! Хочу! Тогда я смогу звонить Кортенэ и Бриджет.
— Ты и так им можешь позвонить.
— Это совсем другое. Мамочка, ну пожалуйста!
— На самом деле Фрэнк приготовил для тебя кое-что получше. Хочешь ей рассказать, Фрэнк?
Фрэнк присел, чтобы быть одного роста с Тарой: он всегда так делал, когда с ней разговаривал.
— Как ты смотришь на то, чтобы в ближайший уик-энд отправиться в «Волшебный мир»? Вдвоем. Только ты и я.
— «Волшебный мир»? Правда? Это будет супер-пупер-потрясающе!
— Но ты подумай серьезно, — вставила Венди. — Ничего, если с тобой поедет только Фрэнк? Мамочка не сможет, у мамочки работа.
— Хочу поехать! Хочу поехать! Когда? Завтра?
— В пятницу, — ответил Фрэнк. — Мы будем вдвоем всю пятницу и всю субботу. Классно, а? Может быть, я даже надену ради тебя свои волосы.
Пациенты умирали один за другим, а Фредерика это, казалось, совершенно не заботило. Опять повторяется манчестерская история, подумала Дороти Белл, и ее мысли переключились на то время, когда они жили в Англии. В Англии Фредерик не проявлял никакого беспокойства, когда однажды три его пациента покончили с собой практически в течение одной недели. Он не беспокоился, когда мать одного молодого самоубийцы встала у входа в больницу с плакатом: «Доктор Белл убил моего сына». И он не беспокоился, когда коллеги указывали на высокий уровень смертности среди его пациентов.
Он выработал для себя несколько стандартных ответов. Пытаешься помочь людям — и вот их благодарность, говорил он с тяжелым вздохом и пожатием плеч, выражавшим мировую скорбь. Никто не понимает, какой это жестокий убийца — депрессия, говорил он. Большинство докторов просто отказываются это признать. Он изображал из себя безрассудно смелого хирурга, проникающего со своим скальпелем на враждебные территории, куда не решаются заглянуть другие.