В тот день Лизка напросилась в гости. Лера с радостью ее приняла – до прихода мужа оставалось целых полдня и делать все равно было нечего. Подружки сварили кофе, вместе просмотрели новые Леркины кулинарные книги, посплетничали, потом Лера мерила свадебное платье, а Лиза прижимала ладошку к открытому рту, что должно было выражать высшую степень восхищения.
Наконец Лиза засобиралась домой. Вместе с ней из квартиры вышла и Лера – она решила наведаться в парикмахерскую. Раз уж в духовке Витасика поджидает вожделенная фаршированная утка, то вечер может вполне считаться праздничным. А если так, то и она, Лера, должна выглядеть на все сто.
Остаток истории нам уже известен. Лерка возвратилась домой, потряхивая уложенными волосами, заглянула в душ, а там…
* * *
– Я этого никогда не забуду!!! – всхлипнула она.
– Да брось. Через месяц ты даже не вспомнишь, как его звали. – Я утешала ее как могла.
– Даже не думай! Теперь тебе придется утешать меня пожизненно.
– С удовольствием, – быстро согласилась я, – лично я сейчас поутешалась бы с помощью утки по-пекински. Ты как?
– Отлично! Давай завалимся в ресторан, Кашеварова! Потому что я больше никогда в жизни не буду готовить сама!!!
И мы отправились в китайский ресторан. Там, над блюдами с рисом, уткой и какими-то странноватыми кислыми грибами, похожими на ватки для снятия макияжа, Лера немного расслабилась и даже повеселела. Она даже удосужилась рассмотреть меня более пристально, углядеть красовавшийся на моем локте синяк, с легкой завистью отметить, что я здорово похудела, и спросить:
– Ну а сама-то ты как?
И я вкратце поведала ей о событиях, которые произошли в моей непутевой жизни за тот короткий период, когда нас разделяла игра в «холодную войну». Схематично рассказ мой выглядел так:
а) Я стала дипломированной парашютисткой.
б) У меня есть бойфренд. Который на шесть лет моложе меня.
в) И у которого в свою очередь есть бывшая подружка-стриптизерка, считающая своим долгом изо всех сил меня ненавидеть.
г) А также старший братец, вес которого давно перевалил за центнер. Вдобавок он ко мне неравнодушен.
По мере того как мой немного отредактированный рассказ (я опустила сцену в стрип-баре, потому что и до сих пор она казалась мне оскорбительной) набирал обороты, Леркины глаза все больше округлялись. Я уже подошла к тому моменту истории, как я беспомощно висела на сосне близ итальянского городка Торболе, когда она наконец перебила меня восклицанием:
– Кашеварова! А ты точно не преувеличиваешь? Неужели все это и в самом деле произошло с тобой?!