Нужно совершенно не понимать моего учения для того, чтобы считать меня врагом размножения населения. Враги, с которыми я борюсь, – это порок и нищета. Для того, чтобы ослабить действие этих грозных противников, я предлагаю установить между населением и средствами существования такое отношение, которое не вызывало бы борьбы между ними. К тому же, это отношение не зависит от абсолютной численности населения и даже вообще более неблагоприятно в мало населенных странах. Следующее сравнение может пролить свет на этот вопрос. Допустим, что мы посоветовали арендатору лугов развести скот, так как это даст ему возможность увеличить свой доход; всякий согласится, что мы дали ему хороший совет. Но если фермер, следуя нашему совету, увеличит количество своего скота до такой степени, что ему нечем будет кормить его, вследствие чего скот отощает, то фермер, разумеется, поступит неправильно и должен будет винить самого себя. Советуя ему развести скот, мы, очевидно, говорили о сытых и здоровых животных, а не о большом числе больных животных, на которых не найдется покупателя. В нашем совете не было указания на определенное число; снабдить ферму скотом, значит завести такое его количество, которое соответствует размеру данной фермы и плодородию ее почвы, т.е. двум ограниченным величинам. Фермер вправе желать, чтобы абсолютное количество его скота возрастало, и к этому должны быть направлены его усилия. Но нельзя назвать противником размножения скота того человека, который станет доказывать фермерам, что их усилия будут напрасны и даже убыточны, если они начнут увеличивать количество своего скота, прежде чем приведут свои земли в такое состояние, чтобы они могли прокормить его.
Мои рассуждения совершенно тождественны. Я верю, что цель Творца заключается в том, чтобы земля была населена; но я думаю, что Он желает, чтобы она заселилась породой здоровой, добродетельной и счастливой, а не больной, порочной и несчастной. Если под предлогом повиновения велению плодиться и размножаться мы населим землю последней породой и таким образом добровольно подвергнемся всевозможным бедствиям, то лишимся права обвинять в несправедливости божественную заповедь и должны будем объяснять свои страдания безрассудным исполнением священного закона.
В оценке важного значения многочисленного и сильного населения я ничем не отличаюсь от самых горячих его защитников. Я готов признать вместе с древними писателями, что могущество государства должно измеряться не размером его территории, а численностью населения. Я расхожусь с этими писателями лишь в вопросе о том, как получить многочисленное, и притом сильное и здоровое население. Поддерживаемое мной в этом отношении мнение, отличающее меня от этих писателей, мне кажется, вполне подтверждается свидетельством опыта, который представляет лучшее испытание всякой теории.