Пу И выглянул в окно машины и тявкнул в ответ.
В его лае прозвучало совсем другое: «Ну что ты так возмущаешься? По-моему, мы отлично поиграли!»
– Ох, Пу И, когда-нибудь ты доиграешься! – пожурил Маркиз четвероногого хулигана.
Вырулив на Витебский проспект, он поехал в сторону Обводного канала, чтобы отыскать таинственную трансформаторную подстанцию за номером 13-13.
Капитан Гудронов вошел в полутемный зал.
– Ты куда прешься? – зашипела на него приземистая тетка с повязкой на рукаве. – Не видишь – репетиция!
– Милиция! – огрызнулся Гудронов и сунул под нос тетке свое удостоверение.
Тетка что-то раздраженно пробухтела, но не посмела препятствовать представителю власти.
Гудронов медленно двинулся по проходу между креслами к ярко освещенной сцене.
В первом ряду сидел крупный пожилой мужчина с длинными седыми волосами, увенчанными круглой абхазской шапочкой.
– Варвара, солнце мое! – говорил он громким, хорошо поставленным голосом. – Ну скажи, что ты играешь?
– Поросенка, Кирилл Мефодьевич... – виновато отозвалась со сцены долговязая девица в длинном сером свитере.
– Поросенка?! – повторил за ней длинноволосый. – Поросенок – это не что, это кто! Поросенок – это только внешняя канва твоего образа! Ты, Варвара, должна играть крушение мечты! Ты должна играть несбывшиеся надежды своего героя! Твой герой надеялся, что его домик выдержит все испытания, посланные судьбой, а он рухнул от первого же дуновения, и твой герой остался у разбитого корыта!
– Корыто – это из другого спектакля... – робко возразила актриса. – Там я играю рыбку...
– Если я говорю «корыто», я имею в виду символ! Образ! Ты понимаешь, Варвара?
– Понимаю, Кирилл Мефодьевич... – вздохнула актриса.
– Ничего ты не понимаешь! – гремел режиссер. – Твой Ниф-Ниф – мечтатель, романтик! Он верит, что можно играть и резвиться, не думая о завтрашнем дне, не заботясь о хлебе насущном! Он верит, что судьба всегда будет к нему благосклонна! Он – светлый, легкий, доверчивый поросенок! Ты понимаешь, Варвара?
– Понимаю, Кирилл Мефодьевич... – Актриса понурилась.
– Учись у Людмилы! – Режиссер поднял красивую руку и показал на другую актрису, стоявшую в глубине сцены. – Вот она глубоко понимает сверхзадачу своего образа! Ее Наф-Наф – это практик, прагматик, человек дела и долга! Человек, для которого жизнь не веселая прогулка, а трудный маршрут по пересеченной местности или даже марш-бросок с полной выкладкой... Этакий Шульц... то есть Штольц... вообще, солнце мое, «Три поросенка» – это не простая вещь, это глубокая, философская пьеса... это, я не побоюсь этого слова, притча... притча о судьбах нашего поколения... или вашего поколения... о судьбах всех поколений... Молодой человек, а что вы здесь делаете?