Черт!
Насупившись, он смотрел на мерцающий экран.
— Змей, детка, ты здесь? — Это была Кончита, его новая рыжеволосая подружка. Он выпустил ее ненадолго погулять. Она была в джинсах, в которые можно влезть только с мылом, и эластичном топе. Ее твердые соски выпирали под тканью. Чтобы все пялились и пускали слюни. Ему захотелось ударить ее, но кому охота смотреть на девку с распухшей челюстью?
Он вздохнул. Ох уж эти телки! И с ними не сахар, и без них плохо.
— Какого черта тебе надо?
Кончита заволновалась. Она боялась Змея. Особенно когда он в поганом настроении.
— Тебя, Змей, только тебя, милый.
Он скосил глаза.
— Папа скучал по мне? — проворковала она, мерцая темными глазами и дразняще покачивая задом. Опустившись перед ним на колени, она уткнулась грудью ему в лицо.
Он смягчился.
— Да, милая, папа скучал по тебе, — хрипло ответил он, чувствуя, как опять возвращается боль.
Она снова прижалась к нему своими упругими грудями.
— Мама хочет.
Он отстранил ее.
— Не сейчас, дорогая. Папе больно. Может, попозже, а?
Она села рядом на корточки, откинув длинные волосы.
— О'кей, — и уставилась в телевизор.
Змей открыл банку с пивом и поднес ее к губам.
И застыл на месте.
Шерл!
На экране была Шерл!
Эта дрянь, да еще по телевидению! Говорит с прессой, мать ее! О каких-то мехах!
Вопль, вырвавшийся из его груди, был похож на рев животного, в котором смешались боль и горечь поражения.
Кончита отскочила назад, испугавшись внезапно произошедшей в ней перемене.
— В чем дело? — заскулила она. — Я ничего не сделала.
Змей прерывисто дышал, кровь клокотала в нем горячими толчками.
Как на быстро крутящейся пленке, вспыхнули отрывочные кадры воспоминаний.
— Чертова сука! — завопил он, швырнув полную банку в экран, разлетевшийся вдребезги и брызнувший снопом искр. — Я убью ее!
На Нине, стоявшей в телефонной будке, было шелковое платье с оборкой и византийским рисунком и туфли без задников с золотыми пряжками и окантованными носами. На плече висела большая сумка красной кожи.
— Это Оби Кьюти?
— Кто это? — резко отозвалась Оби из одной из квартир в высотной башне на той же улице. В ее голосе — приятном мелодичном контральто, звучали мягкие, характерные для нигерийцев нотки. — Кто говорит?
— Мы с вами никогда не виделись. Меня зовут Нина. Мина Затопекова. — У Нины тоже было контральто, но без акцента и мелодичности. — Джой… моя сестра…
— О, извините. — Настороженный голос Оби тут же потеплел. Обычно я не бываю такой резкой, но после того, что случилось с Джой… — Она вздохнула. — Любой незнакомый голос заставляет меня вздрагивать.