— Конечно, Анук, — устало проговорила Лидия.
— Ты просто чудо, дорогая… Значит, в понедельник, в это же время?
— Договорились…
— Вот и отлично. Тогда до встречи. Чао, дорогая! Итак, со звонками покончено, пора переходить к макияжу. Забрав волосы на затылке и заколов их бриллиантовыми заколками, Анук нанесла на лицо коллагеновый лосьон и, дав ему впитаться, наложила поверх розовую пудру, а на щеки немного розово-лиловых румян. Причесала щеточкой брови, подкрасила ресницы, чуть-чуть высветлила кожу под бровями и подвела глаза лиловым карандашом. Последний мазок — немного розовой пудры по всему лицу и вишневая помада с блеском для губ.
Анук действовала быстро, уверенно и через двадцать минут была уже совершенно готова. Ее лицо — ее палитра — сияло свежими красками, как только что завершенная картина. Выразительные глаза Анук сверкали вызовом, губы обещающе приоткрылись. Она внимательно осмотрела себя: ослепительная, роскошная, сияющая красотой и богатством женщина — одна на миллион. Королева Манхэттена во всей красоте и силе.
Анук еще раз придирчиво посмотрела в зеркало: все в порядке. Неотразима.
Поднявшись, она подошла к шкафу: нужно выбрать одежду так, чтобы сразить наповал.
А разве бывает иначе?
Темно-синий седан сотрудников полицейского управления Кочины и Толедо, с ревущей сиреной и слепящей мигалкой, резко затормозил, не дотянув метров двести до здания. Дальше дорогу преграждали наспех припаркованные синие с белым полицейские фургоны. На многих еще крутились мигалки, а из передатчиков доносились обрывки разговоров. Машин собралось столько, что они полностью перекрыли улицу. Прямо у обочины застрял многоместный фургон бригады судебных экспертов, а все пространство перед домом контролировали полицейские в униформе, обнеся его специальной желтой лентой, чтобы немного осадить толпы зевак, бродячих псов и представителей прессы.
— Вот черт, — буркнул Кочина и раздраженно вздохнул. — Ну ладно, придется пробираться отсюда.
Кармен Толедо, сидевшая за рулем, рассеянно кивнув, скользнула со своего места наружу. Они внимательно осмотрели богатые, выстроившиеся в три ряда дома, — обычная улочка, сразу за 5-й авеню, тихий оазис внутри шумного мегаполиса.
— Эй, Фред, что там случилось? — услышали они голос репортера из „Дейли ньюс", едва приблизились к зданию.
— Пока говорить рано, Берни, — лениво бросил Кочина, ныряя под ленту, которой полиция обнесла место происшествия, и не обращая внимания на репортера.
Детектив Фред Кочина служил в полиции уже двадцать один год, причем первые восемь патрулировал этот район. В его жилах текла кровь потомственного полицейского: отец служил в городском полицейском управлении Нью-Йорка, да и все прочие Кочина, как из нью-йоркского нижнего Ист-Сайда, так и из югославского Загреба, славились своим бесстрашием, педантичностью и отчасти старомодной лояльностью. Слишком старомодной, чтобы позволить сутенерам, проституткам, жуликам, насильникам и убийцам верховодить во вверенном им районе.