— Дедушка, — беззвучно прошептала Стефани. Ее лицо исказилось новым приступом боли.
«Боже, ну почему? — спрашивала она в глухой ярости. — Ну почему он не мог жить вечно?»
Обычно она всегда была среди пассажиров, которые первыми выходят из самолета. Сегодня она была последней. Ей не надо было спешить. Не надо было звонить дедушке, чтобы сообщить, что она приехала. Впереди не было ничего — только встреча со смертью. Чем позже она состоится, тем лучше.
В конце коридора ее ожидал Сэмми Кафка. На нем был черный костюм и черный галстук, на рукаве — старомодная лента из черного крепа. Она впервые видела его без гвоздики в петлице и без радостной улыбки на лице.
Они обнялись, не говоря ни слова. Теперь, со смертью деда, Сэмми Кафка, его старейший и любимейший друг, был самым близким Стефани человеком. Стефани помнила, как дедушка познакомил их — ей было тогда пять лет. Сэмми сел перед ней на корточки и, прежде чем обнять ее, сказал: «Здравствуй, детка. Меня зовут дядя Сэмми».
И с тех пор она была его деткой, а он — ее Дядей.
— Дядя Сэмми, скажи мне, что это дурной сон, — тихо попросила Стефани. Она высвободилась из объятий Сэмми и взяла его за руки. В ее глазах были боль, скорбь и мольба. Она была похожа на ту Стефани, пятилетнюю девочку, потерявшую одновременно обоих родителей.
— Ну скажи мне, что я скоро проснусь и тогда он будет здесь!
На нее смотрели увлажнившиеся от слез карие глаза Сэмми.
— Детка, как бы я хотел тебе это сказать! Я бы отдал все, чтобы это было так.
Он дал ей безукоризненно выглаженный носовой платок, она вытерла глаза и лицо.
— У тебя багаж есть? — спросил Сэмми. Всхлипнув, она покачала головой.
— Я села на первый же самолет. У меня не было времени собраться. Тед сказал, что он сам все сделает.
— Хорошо. — Сэмми кивнул. — Тогда нам не надо задерживаться. Пошли. Шофер ждет нас в машине.
По дороге в Манхэттен она смотрела из окна на редкие встречные машины. «Без дедушки Нью-Йорк будет уже другим городом», — думала она.
Когда они проезжали мимо того, что осталось после Всемирной выставки 1964 года, она повернулась к Сэмми.
— Полиция… — начала она. Ей пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем она смогла договорить фразу. — Ты говоришь, они утверждают, что это… самоубийство. Как… — Она сглотнула — слова не шли из пересохшего рта. — Как это случилось?
Он взял ее тонкую руку.
— Еще будет достаточно времени, чтобы поговорить об этом подробно, детка. Давай помолчим.
Ее голос был тихий, но настойчивый.
— Дядя Сэмми, я хочу все знать! Пожалуйста. Не надо щадить мои чувства. Это все равно не поможет.