«У тебя» означало ее трехкомнатную квартиру на Горацио-стрит.
— Это зависит… — пробормотала она. — А где ты?
— «Эссекс-хаус».
— Растратчик, — в голосе звучал смех. — Вот что. Мне нравится мысль об отеле. Я кажусь себе доступной и распутной.
Повесив трубку, он почувствовал себя счастливым, как мальчишка. После шести недель холостяцкой жизни, скитаний по вонючим тропическим джунглям, сражений с москитами и поносом, сидения на отвратительной пайковой пище, и все это для того, чтобы запечатлеть повседневную жизнь повстанцев, — после этих шести недель сам звук ее голоса походил на какую-то трепетную, кружащую голову музыку. Джонни понял тогда, как глубоко проникла она в его душу, как прочно поселилась в ней; какой стала необходимой.
Ему понадобилось шесть недель разлуки, чтобы осознать, что он оказался среди тех немногих счастливцев, кому выпало познать любовь.
И вот Джонни Стоун — бабник, любимец женщин и закоренелый холостяк — побежал в город и купил у Тиффани бриллиантовое обручальное кольцо за двенадцать тысяч. Он заказал цветы в комнату, полуночный ужин с шампанским и скрипачами, выскочил к Бергдорфу купить непритязательный, но бешено дорогой наряд — шелковую рубашку и хлопчатобумажные слаксы. Он даже постригся.
В одиннадцать он увидел ее на экране телевизора. Глядя на нее во все глаза, он с какой-то неуместной ревностью думал о том, сколько еще мужчин сейчас делали точно то же самое. Затем он впустил скрипачей, выключил свет, зажег свечи, проверил марочный «Периньон». Бутылка была холодная как лед.
Все было превосходно.
Одиннадцать тридцать. Полночь. Скрипачи безмолвно ждали.
Двенадцать тридцать…
В час он отпустил скрипачей. Он чуть не сошел с ума от волнения. Он позвонил на студию. В ее квартиру. Ее дедушке. Он даже позвонил в отдел пропавших без вести. Безрезультатно.
Час тридцать… два.
Затрещали догорающие свечи.
Два тридцать. Лед в ведерке с шампанским превратился в тепловатую водичку.
Она позвонила только утром.
— Надеюсь, ты не слишком долго ждал, — не извиняясь, сказала она. — Тут интересный сюжет наклюнулся, пришлось им заняться.
Он ответил, что все нормально, что он все равно лег спать.
Через несколько дней они ужинали в маленьком итальянском ресторанчике на Блэйкер-стрит. Он не стал напоминать о несостоявшемся свидании, и она не заводила разговор на эту тему. Она была слишком поглощена сюжетом, над которым все еще продолжала работать.
— Это мой шанс, хотя еще рано об этом говорить. — В ее глазах светилось честолюбие. — Эта история сделает меня, Джонни. Вот подожди — сам увидишь. Она