Стефани задумчиво нахмурилась.
— Я говорила тебе, что лекарство привозят каждый день в красном, похожем на термос контейнере. По-моему, оно перевозится в жидком азоте.
— Да. А я тебе говорил, что каждый день, ровно в одно и то же время, один из этих контейнеров выносят из здешнего госпиталя.
— Джонни… — Стефани как-то странно посмотрела на Джонни. — Насколько я понимаю, эта больница не страдает от избытка пациентов?
— Ты права. В ней мало кто лечится — только дети, которых сюда привозят на самолетах.
— Благотворительные рейсы!
— Да. Они летают постоянно. Прибывают, оставляют детей и на следующий день улетают — как регулярные рейсы. — Джонни уставился на Стефани, вздрогнув от страшной догадки. — О, черт! — выругался он. — Стефани, скажи, что это не так.
Стефани чувствовала то же, что и Джонни. Но она решила пока не показывать этого. Сейчас ей нужна была дополнительная информация, чтобы вписать ее в уже имеющиеся сведения и действовать, исходя из полученной картины. Впереди еще много времени, чтобы все это увидеть, как в кошмарном сне.
— Джонни, — начала Стефани, но в горле запершило, и она откашлялась. — Сколько обычно сюда каждый день привозят детей?
— Самое меньшее — одного, но, как правило, двух-трех.
Стефани глубоко вздохнула.
— А сколько увозят живых?
— По моим наблюдениям уровень смертности у них… боже, нет. — Джонни потер рукой лицо. — Черт, нет!
— Джонни! — Стефани почувствовала, что ее сжимает страх.
— Один в день! — хрипло прошептал Джонни.
Они уставились друг на друга.
— Боюсь, мы с тобой выловили волшебный ингредиент эликсира молодости, — угрюмо сказала Стефани. — Только это вовсе не редкое тропическое растение.
— Теперь понятно, почему у них тут хранится запас детских гробов.
— Что?
— Рядом с больничным моргом. Там есть большой склад. Помнится, когда я впервые наткнулся на него, я еще подивился, что нет ни одного большого гроба — только детские.
— Знаешь, Джонни, ты, пожалуй, был недалек от истины.
— То есть?
— Когда назвал Васильчикову доктором Менгеле.
Джонни закрыл глаза.
— Она забыла про этику и сделала шаг вперед от старомодных инъекций овечьих клеток к свежим плацентарным имплантациям.
— Да, — согласился Джонни и улыбнулся какой-то жуткой улыбкой, — от овечьих клеток к детям. Где она обучалась? Освенцим?
Стефани почувствовала, как судорога сводит внутренности. Она одним глотком допила вино, надеясь, что оно притупит боль.
«Ну как же я глупа! Боже мой, все так очевидно! Почему я так долго шла к этой догадке?»
Теперь все встало на свои места.
«Например, почему де Вейги поддерживали и финансировали ПД. Да где же еще они найдут неиссякаемый источник, поставляющий им никому не нужных, брошенных детей?»