Доктор аккуратно залил жидкость в каждый сосуд. Стефани посмотрела на операционный стол. Тело девочки сделалось серовато-голубым. «Как быстро жизнь переходит в смерть», — подумала Стефани.
— Новокаин.
Сестра подала хирургу ампулу и шприц. Набрав жидкость в шприц, он разлил ее по колбам.
— Магнезия.
Процедура повторилась.
— Теперь зиготы-мутанты, и на сегодня все.
Сестра передала ему маленькую бутылочку. Набрав пипеткой жидкость, он добавил по капле в каждую колбу и передал их сестре. Запечатывая колбы, она заметила:
— Никак не возьму в толк, для чего все это надо. Какая-то абракадабра.
— Возможно, — доктор пожал плечами. — Я знаю только одно. То, что нам когда-то запретили врачебную практику, обернулось для нас редкой удачей. Кто бы стал нам платить по пять штук за двадцать минут работы? И никакой страховки на случай неправильного лечения! И, боже мой, здесь все даром! Ну ладно, простерилизуй колбы и уложи в контейнер, а я пока зашью ее.
Медсестра вопросительно взглянула на хирурга.
— Вы ничего не забыли?
— В смысле?
— Боже! — прошипела она, закатывая глаза. — Вы справитесь с этим? Ей же якобы делали операцию на головном мозге!
— Ах, конечно! — Хирург рассмеялся. — Давай бритву. Тут всего-то и требуется — выбрить макушку, просверлить дырку в черепе и отпилить кусок. Две минуты максимум.
Сестра отнесла колбы на стальной стол у дальней стены. На нем, помимо прочего оборудования, стоял стерилизатор.
И тут Стефани увидела. Вот он, рядом со стерилизатором: знакомый красный контейнер, похожий на термос.
Мгновенно в памяти вспыхнули слова Эдуардо: «В путешествии по Амазонке они заразились очень редкой, неизлечимой болезнью».
Еще до того как хирург начал рассверливать череп, Стефани, спотыкаясь, отошла от двери. Всхлипывая, она прошла по белому кафельному полу и вырвалась в коридор, хватая ртом воздух. Прислонившись к прохладному кафелю стены, она обняла себя руками и стала раскачиваться — вперед-назад, вперед-назад.
Сатанинский ужас только что увиденного не отпускал ее. «И я даже не попыталась остановить их!»
Послышались торопливые шаги.
— Стефани? Стефани! — тихо повторял Джонни, обнимая ее. — Ну ладно, ладно.
— Не ладно! — задыхаясь, прошептала она. Истерический приступ, охвативший ее, не отпускал.
Благотворительные полеты! Какой страшный цинизм! Она заплакала. Здесь не спасали жизнь — здесь ее отнимали. И уж если она узнала об этом, то Эдуардо наверняка знал. Он не мог быть настолько слепым, чтобы ничего не замечать… или?
Редкая неизлечимая болезнь!
И как непринужденно он произнес эти слова!