Он перебил ее.
— Почему же невозможно? Видите ли, Стефани, эта пленка — вовсе не фокусы звуковой инженерии.
— Тогда что же это? — В ее глазах был вызов. Его голос стал напряженным.
— Вы обещали, что отнесетесь к тому, что услышите, без предвзятости.
— Я так и делаю! Но… воскресение из мертвых? — недоверчиво произнесла она. — Ну Алан, в самом деле! — Стефани с сомнением покачала головой.
— А что, если она и не умирала? — тихо спросил Алан.
— Но она умерла! Боже мой! О ее похоронах говорил весь мир!
— Ее тело пострадало в огне так, что его невозможно было опознать. Очень ловко, вы не находите?
— Теперь вы натягиваете.
— Может быть, но как вы объясните аккомпанемент?
Она нахмурилась.
— Я… я не совсем понимаю.
— Стефани, у каждого пианиста своя манера исполнения. Она так же индивидуальна, как ваша подпись, как отпечатки пальцев.
— И что? — Взгляд ее был выжидательно-настороженным.
— Что?! Вы разве не поняли, кто ей аккомпанировал?
Она отрицательно покачала головой.
— Борис Губеров.
— И что это доказывает? Он ведь еще жив, не так ли? Он играет с… какого времени? С тридцатых? Сороковых?
— Стефани, — Алан вздохнул. — Тот, кто хорошо знаком с его манерой исполнения, сразу заметит, что он играл слишком медленно. И неуклюже. Он не мог взять некоторых нот, потому что у него артрит, черт возьми! Ему приходилось заменять их другими! А обострение артрита у него было только два года назад!
Стефани глубоко вздохнула, у нее закружилась голова.
— Алан, — спросила она дрожащим голосом, — что вы мне пытаетесь доказать?
Она боялась признаться себе, что уже знала ответ.
— Вы сами не понимаете, Стефани? — голос Алана звенел от волнения. — Вы только что прослушали арию в исполнении Лили Шнайдер. Ей аккомпанировал Борис Губеров. Уже после того, как он перестал играть два года назад! После того, как у него настолько обострился артрит, что он уже не смог больше выступать и делать записи.
Стефани стало страшно. Как ей хотелось, чтобы этого разговора вообще не было! Или хотя бы ей дали какое-то более правдоподобное объяснение!
— Стефани! — Алан перегнулся через стол, чтобы быть к ней как можно ближе. Он перешел на чуть слышный шепот. — После того как я заполучил эту пленку и понял, что держу в руках, я, естественно, прочитал статью вашего дедушки о Лили Шнайдер в журнале «Опера сегодня». — Он помолчал. — Вы читали ее?
Она отрицательно покачала головой.
— Я знаю этот журнал, но это не моя тематика.
— Ну, неважно. Короче говоря, в этой статье не было ничего сногсшибательного, хотя он и намекнул, что в книге о Лили Шнайдер, работа над которой скоро будет закончена, он сообщит читателям кое-что интересное. И я позвонил ему! Я позвонил и сообщил об этой пленке! И знаете, что он сказал?