— Тебе Витька дозвониться третий день не может. Он волнуется. Что у тебя с телефоном?
— Отключил.
— Понятно, чтоб не мешали. — Усмехнулась Оксана. — Пей чай, Сережа. И, хоть что-то, съешь, пожалуйста.
Сергей не хотел руки разжимать. Глупо, но так неуверенно себя чувствовал, когда ее не касался. Словно этим к себе привязывал.
При одной мысли о еде — мутило, но надо было, права Оксана. Не сильно потянул девушку вниз, соседний табурет ногой подвигая, чтобы она рядом села. Ксюша не сопротивлялась. Зевнув, села и к спине его прислонилась, как на подушке, на плече устраиваясь.
Сережа отпил чая, едва сдержавшись, чтоб не скривиться от сладости. Но знал, что легче будет. И неохотно откусил бутерброд. И не успел прожевать, когда об Андрее вспомнил. Черт, вовремя главное.
— Ксень, а с Андреем кто? — Повернул он голову, своей щекой ее лоб задевая.
— Папа, он его на выходные к себе забрать решил, я потому и приехала так рано. — Ксеня опять зевнула.
— Извини, я тебе спать не даю. — Сергей потерся о ее волосы, наслаждаясь их мягким прикосновением. Откусил еще кусок, почти смирившись с этой необходимостью.
— Сереж, хватит извиняться. Тем более, без повода. Договорились? — Оксана обняла руками его за пояс и в щеку поцеловала. — Просто я предыдущие ночи плохо спала.
— Хорошо, постараюсь умерить свое раскаяние. — Осторожно кивнул Сергей, отмечая, что боль чуть поутихла. "Глядишь, и до утра шанс дожить появится", — усмехнулся сам себе. — А почему не спалось?
— За друга, болеющего, волновалась. — Поддела Оксана с улыбкой.
А Сергея опять совесть мучить стала.
— Черт! Ксень, из… — Девушка на его губы пальцы положила, не давая снова извиниться.
Покачала головой с легкой улыбкой.
— Сережа. Не надо. Думаешь, я не представляю, почему ты неправду говорил? — Оксана вздохнула, лицо рукам потерла, сон прогнать пытаясь. — Я, ведь и, правда, все понимаю, до конца. У меня дядя пил, брат мамин. Серьезно пил, тебе до него еще расти и расти. — Попыталась Ксеня рассмешить Сережу, только ему не особо смешно было. Но мужчина улыбнулся уголками губ, лишь бы ей приятное сделать. — Он десять лет пил. Я до сих пор все помню. Мы с мамой его выхаживали постоянно. Жена бросила, не выдержала. — Девушка легонько волосы его взъерошила. — А теперь, вот уже восемь лет, как завязал.
Сергей, с мрачным лицом, отставил чашку и повернулся к ней, в глаза заглядывая. И произнес то, что только что обещал себе не говорить больше.
— Зачем же ты вернулась, Ксюша? Если так все хорошо понимаешь. Зачем себе еще больше жизнь усложняешь?
Она вздохнула тяжело, голову опустила и вопросом на его вопрос ответила.