– Уж не собираешься ли ты, братец, и у меня выклянчить деньжонок? – с любопытством спросил Бестужев. – Похоже, так и обстоит, вон как у тебя на роже хитрость заиграла… Вынужден разочаровать: от меня ты денег не дождешься. Во-первых, я злопамятен, а во-вторых, я тебе только что подарил жизнь, а это ценнее всех сокровищ мира… Пшел вон! И держи язык за зубами, если не хочешь поплавать в холодном океане совершенно самостоятельно, без корабля… Брысь!
Когда стюард ни жив ни мертв улетучился из каюты, Бестужев в ней тоже не задержался – вышел, запер дверь и направился на шлюпочную палубу. Ведомый исключительно отвращением к безделью – у него пока что не оставалось другого выхода, кроме как кружить по всем помещениям и местам, где бывают пассажиры первого класса, в надежде, что чудо все-таки произойдет…
На глаза ему почти сразу же попался ряженый «полковник» с перезрелой английской мисс знатного рода, коварно умыкнутой из фамильного гнездышка. «Полковник» раскланялся с Бестужевым крайне доброжелательно, как со старым знакомым. Надо отдать прохвосту должное, он был по-настоящему импозантен и производил впечатление на несведущих – а вот его спутница, наоборот, являла собою смесь, казалось бы, несочетаемого – застенчивости и вызова, эти чувства сменяли друг друга с поразительной быстротой, и это было комично, невзирая на ситуацию, в коей Бестужев оказался. Ага, а вот и странный молодой человек, на кого-то похожий, он обретался поблизости, следуя за «полковником» и его дамой столь же неуклюже…
Бестужев рассеянно глядел вслед парочке – бедной даме, которую, пожалуй, следовало пожалеть, и прохвосту, никакого сожаления недостойному.
И тут его форменным образом озарило.
Пришедшая в голову идея была, по меркам Российской империи, столь беззастенчивой, наглой, побивающей все приличия, что в первый момент Бестужева в холод так и бросило, и он мысленно возопил себе самому: «Ну это уж чересчур!!!» Однако, чем более эта шальная идея умащивалась во взбудораженном мозгу…
Это даже не авантюра, это что-то не в пример более дерзкое, не имеющее аналогий в истории российского политического сыска – да, пожалуй что, и в долгой практике соответствующих контор других держав. Дерзость немыслимая, нетрудно представить, как отвисали бы челюсти у его непосредственного начальства, как вылезали бы из орбит глаза, как багровели бы физиономии в преддверии оглушительного рыка: «Вы что, с ума сошли, мальчишка? В смирительную рубашку! В отставку без пенсии! В Сибирь по Владимирке!»
Да, несомненно, многие из начальствующих особ именно так и отреагировали бы, попроси у них Бестужев согласия на столь дерзкую акцию. Но начальства здесь нет, и, если провести все тонко, оно и не узнает никогда, какими методами была достигнута победа. Не судят победителей, согласно пословице… Ну, или по крайней мере не копаются вдумчиво в