Этот суетливый человек, чем-то неуловимо смахивающий на приказчика из дорогого магазина, Бестужеву не понравился с самого начала – но что тут прикажешь делать, коли именно он здесь хозяин, стоящий даже над самим капитаном? Сохраняя на лице полнейшую невозмутимость, Бестужев вежливо сказал:
– Мистер Исмей, не забывайте, пожалуйста, что в сохранении совершеннейшей тайны заинтересован и еще один императорский дом… связанный родственными узами с вашим монархом. Так что я заинтересован в сохранении тайны еще более вашего…
Дай себе волю – хохотал бы долго, заливисто. Но он сдержался, конечно, он сидел, словно аршин проглотил, чопорный не хуже этих двух высокопоставленных служителей, озабоченный репутацией компании.
– Какое содействие вам потребуется? – живо воскликнул Исмей. – Мы с капитаном Смитом готовы оказать любое… в тех, разумеется, рамках, которые оставят дело в строжайшей тайне.
– Содействие… – повторил Бестужев. – С вашего позволения, я в первую очередь поговорил бы с господином инспектором. – Он встал и пересел поближе к сему второсортному персонажу, встретившему его уныло-выжидательным взглядом.
Судя по печальному виду полицейского сыщика, он не испытывал и тени восторга оттого, что оказался замешанным в столь деликатное и громкое дело, наоборот, отбивался бы от такой чести руками и ногами, подвернись возможность. Наверняка обременен семьей, для коей единственным источником дохода является его полицейское жалованье, а, учитывая возраст, об одном должен мечтать – без замечаний и погрешностей по службе дожить до момента, когда сможет выйти в отставку с неплохой пенсией. Такие вот служивые везде одинаковы. И хороши еще и тем, что при необходимости выполнят приказ без обсуждения и не задав ни единого вопроса…
– Вы говорите по-французски? – спросил Бестужев.
– Да, сударь.
– Отлично… Значит, в деле вы осведомлены… У вас наверняка есть какие-то вопросы? Прошу, задавайте.
После явного промедления инспектор решился:
– Насколько я понимаю, сударь, молодая пара не имеет возможности обвенчаться здесь, на корабле, но намерена сделать это в Нью-Йорке при первой же возможности, и тогда… тогда дело можно считать проваленным?
– Совершенно верно.
– Прошу прощения, господин майор… Речь идет о совершеннолетней, дееспособной особе, которой невозможно законным образом помешать вступить в брак?
– Верно, – кивнул Бестужев.
– Но если вы не можете обратиться к закону… Вы, следовательно, располагаете некими… средствами убеждения? Иначе не отправились бы следом?
«Он не дурак», – подумал Бестужев. Коснулся кончиками пальцев потайного кармана пиджака: