– Тогда я даже пробовать не буду, чтобы не позориться.
– Нам предлагает сотрудничество один секс-шоп. Представляете, секс-шоп – генеральный спонсор нашей программы.
– Но разве реклама подобного рода не запрещена? – удивилась я.
– Это была бы скрытая реклама. На телевидении это называется «джинса». Но не в этом дело. Пусть я сразу понял, что это нам не подходит, но я никак не мог от них отвязаться!
– В каком смысле? Они пытались склонить вас к интимной близости? – испугалась я.
– Ну что вы такое говорите! – расхохотался Волгин. – Но я никогда еще не встречал таких въедливых людей. В итоге я провел в их офисе три часа вместо запланированных пятнадцати минут. А когда уходил, меня завалили подарками.
– Но это как раз не так плохо, – улыбнулась я, без стеснения рассматривая его греческий профиль. Он так внимательно следил за дорогой, что вряд ли обратил бы внимание на мой неприлично пристальный взгляд.
– Вы считаете? Но вы только представьте, какой подарок мне могли преподнести сотрудники такого… узкоспециального магазина.
– Даже предположить боюсь. Коллекцию порнофильмов?
– Если бы! – воскликнул Волгин. – Вы, Саша, обернитесь назад и сами все увидите.
Я повернула голову – на заднем сиденье лежали две нарядные, весьма объемные коробки. На одной была нарисована грудастая блондинка, похожая на Памелу Андерсон. Все в ней было совершенно, кроме, пожалуй, глупо распахнутого рта – у нее было такое выражение лица, словно она пела в военном хоре. Зато картинка на второй коробке не оставляла сомнения в том, что в упаковке находится, – судя по всему, в картонных недрах скромно прятался фаллоимитатор.
Я глупо хихикнула, прикрыв ладошкой рот. Ничего не могу поделать – я всегда ханжески реагирую на подобные вещи.
– Какой кошмар! Но почему они решили осчастливить вас этими… вещами? Кстати, а что в коробке с девушкой?
– Девушка! – ответил Георгий и затем уточнил: – Резиновая. А вот что мне со всем этим барахлом делать, ума не приложу. Как назло, у меня сейчас гостит мама. Я просто не могу притащить все это в квартиру.
Я улыбнулась. Он не хочет тревожить маму – как же это трогательно.
– Саша, я вот что подумал! А может, заберете это все себе?
– Вы спятили?! – вырвалось у меня. Но потом я вспомнила, что все же говорю с начальником, и степенно добавила: – Я вовсе не увлекаюсь такими играми.
– Я знаю, – мягко сказал он, – но тогда мне придется все это выбросить. Если честно, жалко. Наверное, это психология советского человека – ну как же можно вынести на помойку хорошие новые вещи?
– Похоже, для советского человека это неразрешимая психологическая дилемма. Непонятно только, что хуже – выбросить подобную вещь или ею воспользоваться.