– Я просто из другой тусовки, мы по детству еще знакомы… Я сама в ужасе была, когда все это со Светкой происходило! Я не понимала, как люди на все это способны. Но помочь ничем не могла.
– А родители от меня отвернулись, – продолжила, немного успокоившись, Клара-Света. – Они считали, что я сама во всем виновата. И в уходе Михаила, и в увольнении с ящика. Что с моим дурацким характером я нигде не ужилась и всю жизнь испортила. Я не могла больше устроиться на работу, поскольку мой бывший муж потрудился, чтобы этого в Москве не произошло. Мне с утра до вечера звонили знакомые, расспрашивали о разводе, о том, как меня уволили с канала. Это был полный крах жизни. Я не знала, что делать. И тогда я уехала.
– В Германию?
– Да, в Гамбург, там у меня тетка по матери живет. Пожалела меня, пригрела, у нее своя печальная история в жизни была. В общем, я все бросила в один день – и сожгла мосты. Поэтому сменила имя и фамилию. Стала Кларой Полонски. Света, Клара – без разницы, все об одном. Взяла теткину фамилию. Но думаешь, меня там оставили в покое? Нет, тоже доставали. Я пыталась отгородиться от своего прошлого. Начала все с нуля. Сначала, конечно, тяжеловато было. Я же никогда в жизни об эмиграции не думала, никуда уезжать из Москвы не собиралась. Потом немного освоилась, нашла одну работу, вторую. Сейчас пишу статьи для местной русскоязычной газеты. Только в душе покой так и не наступил. Как вспомню обо всем – рыдать начинаю. Вот, Оксанка посоветовала приехать сюда.
– Я слышала от знакомых, что Индия успокаивает, просветляет. Это правда? – подала голос подруга и с робкой надеждой посмотрела на меня.
– Правда, – ответил я максимально убедительно. – У многих после поездки в Индию меняется жизнь. Главное, открыться сердцем, отдаться в руки судьбы и не чинить препятствий.
– Спасибо. Я буду верить, что и у меня изменится! – пролепетала Клара-Света и вдруг улыбнулась сквозь слезы.
– Слушай! – продолжил я. – Ты такая красивая… Все еще будет!
– Вот и я также ей говорю, а она – не верит! – торжествующе подытожила Оксанка.
Девчонки улеглись. Я смотрел сверху, как уснула Клара-Света. Оксана, напротив, долго вздыхала, ворочалась.
– Ты, правда, думаешь, что у нее все обустроится? – вдруг прошептала она. – Мы вообще-то от врачей сбежали. У нее диагноз – маниакально-депрессивный психоз на нервной почве… Боюсь я за нее.
– Чушь все диагнозы, просто она перестрадала много. Проколбасило ее, будто суслика под танком. Ей нужно увидеть в жизни что-то другое, оторваться от того, что мучает. Не сомневаюсь, что у нее еще все будет хорошо! Сдается мне, она этого заслуживает, поверь! – Я поймал себя на том, что и на самом деле ненадолго почувствовал себя исповедником-спасателем. При этом, видимо, посмотрел на Оксанку таким гипнотизирующим взглядом, что она не смогла усомниться.