Проводив Лэндона, я устало потащилась в спальню, разделась, рухнула в кровать и тут же уснула. Давно я не спала так крепко — наверное, несколько лет. Проснулась я разбитая, с головной болью и с таким ощущением, словно только что совершила семнадцатичасовой перелет через Тихий океан.
Душ немного помог, после двух чашек кофе мне стало еще лучше. Нужно было поесть, и я решила прогуляться до того ресторанчика, в котором встречалась с Джеком Херлихи. Перед самым уходом я вспомнила про автоответчик и проверила сообщения. Пока меня не было, несколько раз звонили друзья, один раз звонил мой брат Кэм, а мультипликационный пес, с которым я познакомилась в четверг в, клубе, каким-то образом раздобыл мой телефон и оставил: на автоответчике длинное занудное сообщение. Что интересно, ни одного звонка от убийцы. Можно подумать, он знал, что я собираюсь уехать из города на выходные.
Я вышла из дома на Девятую улицу и несколько раз посмотрела в обе стороны. Ничего подозрительного, обычные люди, кто-то идет за покупками, кто-то вышел на пробежку, кто-то катается на роликах или выгуливает собаку, а некоторые, по-видимому, направляются в парк на Вашингтон-сквер, чтобы просто понежиться на солнышке. Несколько человек даже сменили обычный для местных жителей черный цвет на пастельные оттенки.
В ресторане я заказала салат «Цезарь» и стакан чаю со льдом. Но когда салат принесли и я съела несколько сухариков,[10] то абсолютно не почувствовала вкуса, с таким же успехом я могла бы жевать сено. Я все еще не пришла в себя после кошмарной ночи. Однако, анализируя произошедшее, теперь я, кажется, начала кое-что понимать. Я больше не считала, что ночное нападение на меня было связано с моей бурной деятельностью в отношении дела Кэт, во всяком случае, если и существовала какая-то связь, то лишь косвенная.
Дело в том, что никто из присутствовавших на вечеринке в доме Кэт не мог знать, что я собираюсь переночевать в доме Лэндона. О том, что я направляюсь в Пенсильванию, знала одна Кэт. Я оставила ей контактный телефон, но не говорила, у кого остановлюсь, так что она не могла сообщить об этом убийце даже случайно. Кроме того, я была совершенно уверена, что из Нью-Йорка за мной никто не увязался. Проезжая по проселочным дорогам, по которым приходится добираться от автострады до дома Лэндона, я время от времени просто по привычке посматривала в зеркало заднего вида. Временами позади меня не было вообще ни одного автомобиля.
Но один человек точно знал, где я остановилась: это Дарма. Она спросила, и я ответила, назвала и город, и фамилию Лэндон. Его имя есть в телефонном справочнике, так что она без труда могла узнать адрес. Колючая, вспыльчивая Дарма. Кажется, своими расспросами о смерти Такера я невольно задела ее больное место. Может быть, дело и впрямь нечисто, возможно, она на самом деле подмешала мужу в еду ядовитые грибы, тогда, понятное дело, ей не понравилось, что я сую нос в эту историю. Ясно, что не сама Дарма ворвалась в дом Лэндона, спрятав свои локоны под вязаным шлемом лыжника, но это вполне мог быть Одинокий голубь, которому поручили напугать меня так, чтобы я убралась из города.