Любой другой на его месте, вероятно, изо всех сил принялся бы бить собаку или делать еще что-нибудь бессмысленное. Бен тоже сделал кое-что бессмысленное на первый взгляд. Он опустил руку, закрывавшую горло и лицо, вниз, обхватил обеими руками тело собаки, потянул ее к себе на грудь, словно для тесного объятия. При этом он сжимал бультерьеру ребра и одновременно руками давил на позвоночник животного. Сколько силы скрывалось в кулаках Бена, никто не догадывался, так как обычно он ее не применял.
Через несколько секунд раздался треск. Собака взвыла, перестала раздирать клыками мясо Бена; ища опоры, стала перебирать передними лапами, задние беспомощно повисли. Бен умудрился освободиться от груза собачьего тела и встал на ноги. Переполненный отвращением и яростью, он рассматривал воющее, изгибавшееся на полу животное. Затем Бен размахнулся и неповрежденной рукой нанес удар сверху. Снова ударив ребром ладони, он попал в место у основания черепа собаки. Вой тотчас же смолк.
«Руки прочь!» — крикнул Бен.
Через полтора часа Хайнц Люкка объяснял Якобу и Труде:
— Мне ужасно жаль. Я спустился в гараж, потому что оставил документы в машине, и ничего не слышал. Когда я вошел в дом… мой Бог, мне так жаль. Но врач сказал, что кости не сломаны, у него всего лишь раны. Все заживет.
Бен сидел на диване рядом с Трудой с бледным лицом и толстыми повязками вокруг плеча и руки.
— А пес? — спросил Якоб. — Я думаю, однажды набросившись на человека, он определенно набросится еще не один раз.
— Нет, — сказал Хайнц Люкка. — Он больше никому ничего не сделает. Бен сломал ему позвоночник и шею.
Но Бен не понял, что убил собаку. С того дня он больше не заходил в дом Люкки. И некоторые жители деревни об этом знали, как, например, та старая женщина в саду, успокоившая Николь Ребах.
Время близилось к десяти вечера. Труда послала Таню наверх — чистить зубы и идти спать. Затем по настоянию Якоба собиралась пойти на поиски Бена. От младшей дочери Якоб узнал о том, что Бен провожал Бритту Лесслер, возможно даже до входной двери ее дома.
Якоб опасался, что Пауль иначе, чем обычно, отреагирует на провожатого младшей дочери, что станет неожиданностью для Бена. Труда опасалась совсем другого. За окном еще был виден затухающий свет уходящего дня. Но скоро погасли последние лучи, и воцарилась ночная мгла. Для надежности Якоб заткнул за пояс мощный карманный фонарь, хотя от него было и мало пользы под открытым небом в полях.
Таня еще раз спустилась вниз для последнего поцелуя Якоба на ночь, не забыв также поцеловать Труду в щеку. Якоб пошел к входной двери. И снова вернулся, когда услышал телефон.