Наконец Адам предложил просто уйти, и целую неделю они двигались по жаркой пустыне, изнемогая от голода и жажды. Ева плакала и каялась, что поддалась соблазну, не нужно было слушать Змея, в конце концов взмолилась:
— Адам, убей меня! И, может быть, Господь увидит, что виновной больше нет на земле, и простит тебя?
Он ответил сердито:
— И не думай о таком.
— Но я виновата!
— Это в прошлом, — ответил он. — Он же сам говорил, что создавал мир из сложной смеси справедливости и милосердия. Вот и… это, милосердие.
Она простонала в отчаянии:
— Какое же это милосердие?
Он отрубил:
— Для тебя важнее мое милосердие, чем Его. А я тебя не обижу и другим не дам обидеть.
На седьмой день, когда они едва волочили ноги, пахнуло влагой. Вскоре впереди показалась гряда деревьев, а за ними блеснула гладь воды. Река оказалась неширокой, но вода в ней удивительно вкусной, такой и в райском саду не пробовали. Оба пили и не могли напиться, наконец Ева сказала твердо:
— Я не выйду из реки!.. Я лучше умру здесь.
Адам подумал, сказал медленно:
— Погоди, он хотел нас наказать, но сейчас Ему кажется, что мы наказаны все еще мало… Давай в самом деле останемся в воде и будем отказываться от пищи сорок дней и сорок ночей? И тогда Его жестокое сердце, может быть, насытится местью?
Она сказала с готовностью:
— Как скажешь, Адам!
— Тогда ты оставайся здесь, — сказал он, — а я пойду дальше, чтобы еще больше усилить наши терзания. И в следующей реке приму этот же обет. Если через сорок суток будем еще живы, то, может быть, Он перестанет нас преследовать так жестоко.
— Хорошо, Адам, — ответила она с готовностью. — Как я найду тебя?..
— Я сам вернусь за тобой.
Она со страхом и тревогой смотрела, как он выбрался на берег и карабкался вверх по склону. Пес побежал на ним, оглядываясь на Еву с надеждой, и вилял ей хвостом, приглашая идти с ними. Ева улыбалась вслед, едва сдерживая слезы. Хотя говорила с Адамом твердо и уверенно, но сразу ощутила себя маленькой и беззащитной, едва он отошел от нее больше, чем на два шага.
Первые дни она закрывала глаза и вспоминала безмятежную жизнь в Божественном саду, перебирала все события, тщательно стараясь избегать образов, связанных с тем деревом и прекрасным, но таким порочным Змеем. Представляла, как Творец сжалится над их мучениями, простит и примет их в сад снова, потом начала наблюдать за животными, что спускались к реке на водопой, за юркими рыбками, что перестали ее страшиться и часто тыкались любопытными мордочками в ее ноги. Потом она поняла, что они обрывают и съедают обгоревшую на злом солнце кожу, что отмокла и начала сползать грязными лохмотьями.