-- Глюкман! -- закричал он.-- Что ты тут делаешь?
Инстинктивно он крикнул это на идише. Погонщик шарахнулся в сторону, будто его обожгло, и бросился бежать. Шоненбаум, подпрыгивая и дивясь собственной резвости, кинулся за ним. Надменные ламы чинно и невозмутимо продолжали шагать дальше. Шоненбаум догнал погонщика на повороте, ухватил за плечо и заставил остановиться. Ну конечно, это Глюкман -- никаких сомнений: те же черты, то же страдание и немой вопрос в глазах. Разве можно его не узнать? Глюкман стоял, прижавшись спиной к красной скале, разинув рот с голыми деснами.
-- Да это же ты! -- кричал Шоненбаум на идише.-- Говорю тебе, это ты!
Глюкман отчаянно затряс головой.
-- Не я это! -- заорал он на том же языке.-- Меня Педро зовут, я тебя не знаю!
-- А где же ты идиш выучил? -- торжествующе вопил Шоненбаум.-- В боливийском детском саду, что ли?
Глюкман еще шире распахнул рот и в отчаянии устремил взгляд на лам, словно ища у них поддержки. Шоненбаум отпустил его.
-- Чего ты боишься, несчастный? -- спросил он.-- Я же друг. Кого ты хочешь обмануть?
-- Меня Педро зовут! -- жалобно и безнадежно взвизгнул Глюкман.
-- Совсем рехнулся,-- с сочувствием проговорил Шоненбаум.-- Значит, тебя зовут Педро. А это что тогда? -- Он схватил руку Педро и посмотрел на его пальцы: ни одного ногтя.-- Это что, индейцы тебе ногти с корнями повыдергали?
Глюкман совсем вжался в скалу. Губы его наконец сомкнулись, и по щекам заструились слезы.
-- Ты ведь меня не выдашь? -- залепетал он.
-- Выдашь? -- повторил Шоненбаум.-- Да кому же я тебя выдам? И зачем?
Вдруг от жуткой догадки у него сдавило горло, на лбу выступил пот. Его охватил страх -- тот самый панический страх, от которого вся земля так, кажется, и кишит ужасами. Шоненбаум взял себя в руки.
-- Да ведь все кончилось! -- крикнул он.-- Уже пятнадцать лет как кончилось.
На худой и жилистой шее Глюкмана судорожно дернулся кадык, лукавая гримаса скользнула по губам и тут же исчезла.
-- Они всегда так говорят! Не верю я в эти сказки.
Шоненбаум тяжело перевел дух: они были на высоте пять тысяч метров. Впрочем, он понимал: не в высоте дело.
-- Глюкман,-- сказал он серьезно,-- ты всегда был дураком. Но все же напрягись немного. Все кончилось! Нет больше Гитлера, нет СС, нет газовых камер. У нас даже есть своя страна, Израиль. У нас своя армия, свое правительство, свои законы! Все кончилось! Не от кого больше прятаться!
-- Ха-ха-ха! -- засмеялся Глюкман без намека на веселье. -- Со мной этот номер не пройдет.
-- Какой номер с тобой не пройдет? -- опять закричал Шоненбаум.