Фонограмма пошла, Виктор уже проблеял первый куплет, а народ все никак не мог успокоиться. Причем народный смех был гораздо громче, чем фонограмма Федоркина. Мы с Наташкой старательно танцевали, при этом чувствуя себя не девушками из кордебалета, а участницами шоу Славы Полунина. Какого черта они ржут?! И когда наконец отсмеются – фонограмма-то идет, и она не бесконечная!
Наконец люди немного успокоились и приготовились внимать пению Федоркина. Но – вот незадача – именно в этот момент песня и закончилась! «Первый аборт» (простите, «Первый снег», долго еще я не могла привыкнуть к новому названию) была самой эффектной, но в то же время и самой короткой песней Вилли.
– Спасибо за внимание, – только и успел сказать Вилли перед новым взрывом общественного хохота.
На сцену вышел ведущий – он вытирал бумажным платочком глаза.
– Это был… Ох, держите меня… – Он согнулся пополам, субтильные плечи старика сотрясались от хохота. – Это был Вилли… То есть Виктор – ха-ха – Федоркин и его…. Гыыы…. кордебалет!
Вот так все и закончилось. Триумф обернулся полным провалом.
За сценой нас ждал обозленный Олег Токарев. Вы не поверите, но он плакал.
Да, мне не повезло – зато вот у моей квартирной соседки Зинки с карьерой все было в порядке. Недели через две после провального концерта она разбудила меня радостным воплем:
– Варька! Ва-арька! Вставай!
Я накрыла голову подушкой, прямо как в детстве, когда пронзительно верещал будильник, а мне так не хотелось подниматься и плестись на какой-нибудь урок геометрии.
– Варька, вставай, дура! – вопила моя бесцеремонная соседка. – Такое произошло, такое!
Я села на кровати и попробовала разлепить глаза. Сколько я спала? Часа три, не больше. До четырех часов утра Федоркин пел на частной вечеринке в загородном доме у какого-то фруктового короля. Наша группа пользовалась успехом – Федоркин исполнил восемь хитов, а мы с Наткой за ночь сменили пять костюмов.
Зинка трясла меня за плечи.
– Варя! Получилось! Все получилось!
– Воды мне, – простонала я, – не ори. Как же башка трещит. – От моих волос нестерпимо пахло сигаретами.
– Да как же ты не понимаешь! Меня приняли. Приняли! На следующей неделе я уезжаю в Париж!
– Во всем виноват Париж, – прохрипела я. Во рту было сухо, как в пустыне. – Что за переполох? Куда тебя приняли?
– Я подписала контракт! – верещала Зинка. – И теперь я новая девушка «Чарли Биггса».
Я непонимающе на нее уставилась. Прозвучало это, как если бы Зина сказала: «Я – новая девушка Рики Мартина».
– А кто такой Чарли Биггс?
– Не кто, а что! Это фирма, производящая косметику. Вот смотри. – Она кинулась в ванную, опрокинув по дороге стул, и вернулась оттуда с золотистым тюбиком губной помады. – Вот. Читай.