Во-первых, подлюка Зинка все время спрашивала: «Ну, как дела у Дениса Викторовича?» Хотя прекрасно видела, стервоза, что вечерами, если нет концерта, я сижу дома в гордом одиночестве. Во-вторых, каждый кирпичик, каждый ресторанчик, каждый дворик в центре Москвы напоминали о нем. О том, как талантливо он развешивал макаронные изделия по моим услужливо подставленным ушам. И с каким доверчивым вниманием выслушивала я засахаренные комплименты.
Я ненавидела себя за слабость, а его – за изворотливость. Я начала курить – это помогало хоть как-то убить время. Как назло, той зимой у нас было совсем немного концертов, я не могла отвлечься даже на работу.
Я старалась поменьше думать и занимала себя работой механической. Вы не поверите, но я переклеила в нашем коридоре обои! Когда Зинка увидела меня в резиновых перчатках деловито распределяющей по стене бумажный рулон, она в первый момент решила, что это несвоевременная галлюцинация, и даже испуганно пробормотала: «Пора завязывать с кокаином, вон до чего дожила!»
Я по три раза в день перекрашивала ногти. Я купила пазл из трех тысяч деталей, изображающий замок на горе, и по несколько часов подряд пыталась сложить картинку. В итоге во время очередной истерики (а мое эмоциональное состояние менялось от слезной истерики до молчаливого отупения, я беспричинно рыдала примерно раз в двадцать минут) – так вот, в процессе очередного эмоционального всплеска недостроенный бумажный замок полетел в окно.
Я ходила кругами по микрорайону, заходила в какие-то однотипные магазины и бездумно покупала совершенно не нужные мне вещи.
Готовила отвратительные недосоленные супы, которые выливала в унитаз, даже не попробовав. Часами рассматривала в зеркале свое заметно осунувшееся лицо. По двадцать пять раз отжималась от пола, потому что мне хотелось рухнуть без сил и уснуть. Училась бить чечетку. Курила сигареты одну за другой. Плакала.
А когда я наконец поняла, что ничего из вышеперечисленного не помогает, я сделала еще одну вещь, которую ни в коем случае не рекомендую делать влюбленным, но брошенным.
Я позвонила ему сама. Он сразу взял трубку и сразу узнал меня.
– Варенька!
Думаете, он растерялся или смутился? Ничего подобного. У него был такой жизнерадостный голос, словно мы расстались позавчера.
– Как твои дела, Варюша?
Варюша… Нет, это не проходная саднящая занозка, это врезавшийся глубоко в плаху топор. Зачем он это говорит – Варюша…
– Нормально. А твои?
– Тоже хорошо. Только что вернулся из Барселоны. Там одна наша модель в рекламном ролике снимается.