Глубоким размышлением должен отогнать все запахи, знающий йогу (7).
Приведенные пять ступеней роднят йогу со многими мистическими школами и учениями. Специфическими здесь являются лишь детали, основное же может быть приложимо как к брахманизму Упанишад или буддизму, так и к религиям Запада. Здесь запечатлен общечеловеческий опыт духовного самосовершенствования; между тем заключительный этап йоги - самьяма - уже несет на себе ярко выраженные черты философии санкхьи, ее понятия о спасении и высшей цели подвижничества.
Если первые пять ступеней как бы переходят одна в другую и тесно связаны между собой, то еще труднее различить этапы самьямы. Она делится на три аспекта: дхъяну, или концентрацию сознания, дхарану*, или созерцание, и, наконец, сверхпознание - самадхи.
--------------------------------------------------------------
* Китайск. чань, японск. дзен.
Концентрация сознания достигается посредством многих приемов. Среди них - длительное сосредоточение на какой-либо фразе, слове, части тела, например, на кончике носа, языка или на небе. Такого рода приемы заимствованы из йоги современным аутотренингом.
Дхьяну и дхарану разделяют едва уловимые оттенки. Они уже не ограничиваются негативным отгораживанием от мира, но культивируют "удержание мысли на каком-нибудь определенном предмете" (8). Постепенно и этот предмет становится лишним и исчезает. Сохраняется одна незамутненная интуиция, превышающая разум, само сознание в чистом виде. Теперь лишь тонкая нить удерживает человека в царстве Пракрити. "Он ни к чему не стремится и столько же, сколько чурбан, размышляет" (9).
Постороннему наблюдателю это экстатическое состояние, самадхи, кажется похожим на обморок или летаргический сон. Индийский святой XIX века Рамакришна был способен часто входить в самадхи. "У него,рассказывает очевидец,- не было ни малейших признаков внешнего сознания. Он даже не дышал, и все его тело было абсолютно неподвижно, как статуя. Он ушел куда-то в другое место из этого мира чувств" (10). Последователь Упанишад сказал бы, что он слился с Брахманом. Но для Патанджали это последний рывок перед полным бегством от всего, когда окончательно спадает пелена и истинное Я подвижника, его пуруша, парит, разобщенное с Временем, отягощавшим его. Так завершается путь йогина. Он остается блаженно одиноким на своем необитаемом острове духа.
Даже из столь беглого рассмотрения "Йога-сутры" видно, что в своей классической форме йога есть прежде всего строго выверенная "техника" освобождения Я.
Подобно тому как древний шаманизм в своей практике исходил из магического миросозерцания, родственного науке (см. Том II), так и Раджа-йога предлагала своего рода "научную методу" для жаждущих обрести просветление.