Но вот однажды, столкнувшись с соседкой в коридоре, Лешка увидел, что глаза у нее не просто большие, а большущие. Прямо-таки огромные глазищи.
С этого дня Толстиков начал замечать девочку повсюду. И везде она появлялась в гордом одиночестве. У Лешки даже сложилось впечатление, что она и в номере живет одна. Без взрослых.
Девчонка была очень крутая. Прямо круче некуда. То она неслась на водных лыжах за скоростным катером, то прыгала в бассейн с вышки, то уплывала в море с аквалангом…
И как-то все время получалось, что Лешка видел ее именно в такие минуты.
А один раз он столкнулся с ней буквально нос к носу.
Дело было так.
Толстиков решил покататься на роликовых коньках и пошел на ролледром. Ему выдали ролики, не какие-нибудь двухполосные, а самые что ни на есть модерновые — с одним рядом колесиков по центру и мощными пластиковыми ботинками с заклепками. А еще дали шлем и наколенники с налокотниками.
И Лешка почувствовал себя настоящим роллером. Вместо того чтобы кататься, как все новички, по ровной поверхности, Толстиков решил съехать с горки.
И покатился.
Все быстрее и быстрее… Лешка с ужасом понял, что уже не он управляет роликами, а ролики несут его туда, куда хотят.
А несли они его прямиком на другого роллера. Увидев Лешку, роллер резко тормознул, а вот Толстиков ни тормознуть, ни отвернуть не мог. Он не знал, как это делается. Ну и, конечно, врезался в затормозившего роллера.
Оба они грохнулись на землю. Шлем с головы роллера слетел. Светло-золотистые волосы рассыпались по лицу и плечам. И Лешка узнал в роллере девочку из соседнего номера.
— Ты что, спятил?! — закричала она (разумеется, по-английски). — Не видишь, куда прешь?!
Большущие глаза гневно сверкали.
Девчонка продолжала что-то кричать, а Толстяков сидел на земле, словно пыльным мешком ударенный. И не потому вовсе, что он обалдел от падения. Нет, он обалдел от этой девчонки. Такой она ему вдруг показалась красивой.
В этот момент Лешка окончательно в нее влюбился. По уши.
Видя, что парень никак не реагирует, девочка встала, покрутила пальцем у виска, еще раз давая понять Толстикову, что он с приветом, и покатилась дальше. Напоследок она обернулась и крикнула самое обидное из всего того, что можно было крикнуть Лешке.
— Жирняга! — вот что она ему крикнула.
И все! Толстикову сразу разонравились и Карибское море, и экзотическая еда, а главное — он сам себе разонравился.
Вернувшись в отель, Лешка придирчиво осмотрел себя в зеркале. Жировые складки на животе, жировые складки по бокам, двойной подбородок… Да! Он самый настоящий жирняга! Неудивительно, что он вызвал у девочки такое отвращение.