Выйдя на петляющую между плетней и заборов тропку, Олег спросил никуда не спешащего Фёдора
- Ну и как там обстановка?
- На станции то? - уточнил Лапин - тишина и покой. Этот, чекист ваш, Мирошниченко, задал пару вопросов и отпустил. Ему не до меня было - всё что нужно, он из станционного журнала узнал и от Николая Ивановича. Потом сразу приказал к себе коллегу привести, на которого капитан орал. Опытом обменятся, наверное.
- Какой такой опыт? Энкаведешники попались, как куры в ощип.
- Зря ты так говоришь - вступился за современников Фёдор - что этот пацан мог сделать? Я потом в дежурку зашёл, с Николаем Ивановичем поговорил. Там ещё машинист с бронепоезда был, чаем угощался. Ваши им термос дали, с кипятком, и чудной чай, в маленьких пакетиках на ниточке. Машинист сказал, что в Белгороде на станции и путях страшный бардак, всё эшелонами заставлено. Только днём начали растаскивать и обратно выталкивать. Бронепаровоз, оказывается, вхолодную на капремонт в Харьков шёл, вместе с четырьмя старыми бронеплощадками. Выдернули их из состава, растопили паровоз, посадили в кабину маневрового машиниста с сортировки и сюда отправили. Жуть - Фёдор вдруг остановился так резко, что Олег чуть на него не налетел - если мы так с немцами начинали воевать ... - он немного помолчал, затем зло продолжил - не могли найти нормальную часть! Посадили за броню комендантский взвод, пацанов - первогодков, суки! Больше под рукой никого не оказалось! Езжайте, говорят, постойте сутки, а завтра вас сменят! Даже патронов более нормы не дали, мол, не положено, бл...!
- Так и было - Олег вспомнил, что читал в Интернете - у нас приказы и сводки времён войны в открытом доступе лежат. Там очень много таких случаев - атака без предварительной разведки, без должной подготовки, часто даже без взаимодействия с соседними частями. А одного командира особо отметили, что он воюет согласно Уставу, представляешь? Поэтому у него в части минимальные потери личного состава. Чуть ли не сам Сталин это подписал.
Фёдор выматерился и зашагал в сторону дома. На полдороге он начал что-то напевать себе под нос, затем вполголоса и, наконец, во всю лужёную глотку начал буквально орать что-то знакомое Олегу с детства и очень ррреволюционное. Закончив одну песню, он затянул вторую и вернулся в родной огород, зычно сообщая окрестностям, что
'.... Ни Бог, ни Царь и не Герой.
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой!'
Запала ему хватило буквально до сараев. Выйдя на свободное пространство двора, он резко остановился, аккурат напротив ближнего к дому угла бани. Остановился и Олег. Причины этой внезапной остановки стояли на крыльце. Стояли и смотрели на них. Одна - скрестив руки на груди, опёршись на опорный столбик, вторая - посередине крыльца, уперев руки в талию. По выражению лиц женщин можно было понять, что переволновались они изрядно.