— И тогда я вернусь.
Он тихо исчез из комнаты. Кое-что он определенно перенял у глубоко презираемых им африканцев — научился ходить совершенно бесшумно.
Луиза одевалась, одновременно стараясь подготовиться к новой встрече. Каким образом она предъявит ему свои вопросы? Сможет ли сказать ему прямо в лицо, что считает его виновным в гибели Хенрика? «Я бы должна испугаться, — думала она. — Прийти в ужас. Если я права, он вполне может убить меня так же, как убил Хенрика и Умби. Даже если он войдет в эту комнату один, вокруг все равно будут стражники. Невидимые, но вездесущие».
Он постучал в дверь так тихо, что Луиза едва расслышала. Открыв дверь, она не увидела в коридоре никого, кроме Кристиана Холлоуэя. Он улыбнулся и вошел.
— Когда-то эта гостиница была любимым пристанищем южноафриканских туристов. При португальцах Мозамбик представлял собой рай на земле. Пляжи, рыбалка, тепло, не говоря уже о юных девушках, которые стоили сущие гроши. Теперь это почти исчезнувшее воспоминание.
— Мир все-таки иногда становится лучше.
— Смотря кого спрашиваешь.
— Я спрашиваю, кто вы, что вами движет?
— Поэтому вы все время возвращаетесь?
— Однажды сюда приехал мой сын Хенрик. Вам это известно. Потом он вернулся домой в Швецию и умер. Это вам тоже известно.
— Я уже выразил соболезнования. Но думаю, к сожалению, горе нельзя ни с кем разделить. В горе человек одинок, как одинок и в смерти.
— Почему мой сын умер?
Он не смешался. Взгляд остался ясным, смотрел на нее в упор.
— Почему вы думаете, что я могу ответить на этот вопрос?
— Думаю, вы единственный, кто знает ответ.
— Что я, по-вашему, знаю?
— Почему он умер. И кто его убил.
— Вы сами сказали, что полиция уверена в самоубийстве.
— Это не самоубийство. Кто-то заставил его принять таблетки.
— Я по собственному опыту знаю, как трудно примириться с тем, что твой ребенок покончил с собой.
— Знаю, ваш сын покончил с собой, потому что был болен СПИДом.
Она заметила в глазах Кристиана Холлоуэя легкое недоумение, но он мгновенно взял себя в руки.
— Меня не удивляет ваша осведомленность. Судя по всему, ваш сын был в курсе дела. В наше время ничего не скроешь.
— Хенрик считал, что скрыть можно все. Например, исчезнувший мозг президента Кеннеди.
— Помню-помню. Комиссия Уоррена безрезультатно занималась этим вопросом. Очевидно, существует весьма простое объяснение, которого никто не искал.
— Хенрик говорил, для сегодняшнего мира типично, что правду скрывают те, кто заинтересован в восхвалении лжи. Или в ее использовании для грубых, но почти недоказуемых спекуляций.