На лифте она спустилась в пустынный холл.
В окошке, выходившем в заднюю каморку, мелькал голубой свет телевизора. Звук приглушенный, похоже, какой-то старый фильм. Услышав ее шаги, вышел ночной портье. Молодой, вряд ли старше Хенрика. На лацкане пиджака висел бейджик с его именем — Хавьер.
— Госпожа Кантор что-то рано встала. Ночь теплая, но идет дождь. Надеюсь, вас ничто не разбудило?
— Я не спала. Мой муж пропал.
Хавьер бросил взгляд на шкаф с ключами.
— Его ключи у меня, — сказала Луиза. — В номере его нет. Со вчерашнего утра, уже почти сутки.
На Хавьера ее беспокойство, казалось, не подействовало.
— Его вещи по-прежнему в комнате?
— Ничего не тронуто.
— Но тогда он наверняка вернется. Может, какое-то недоразумение?
«Он считает, что мы поругались», — со злостью подумала Луиза.
— Никакого недоразумения нет. Мой муж пропал. Боюсь, случилось что-то серьезное. Мне нужна помощь.
Хавьер посмотрел на нее с сомнением. Луиза не отвела взгляда.
Хавьер кивнул и поднял телефонную трубку. Что-то сказал на каталонском. И тихонько положил трубку на рычаг, точно боясь разбудить постояльцев гостиницы.
— Начальник безопасности гостиницы, сеньор Кастельс, живет совсем рядом. Он придет через десять минут.
— Спасибо за помощь.
Тридцать лет назад я бы влюбилась в него, как влюбилась в человека в самолете, летевшем в Шотландию. Но теперь такого не будет. Ни в него, ни в Арона, которого я откопала в Австралии и который опять исчез.
Она ждала. Хавьер принес ей чашку кофе. Страх не давал ей покоя. Мимо бесшумно проскользнул старик-уборщик.
Сеньору Кастельсу было около шестидесяти. Он беззвучно открыл входную дверь — в длинном пальто и шляпе-борсалино. Хавьер кивком указал на Луизу:
— Госпожа Кантор, номер пятьсот тридцать три, потеряла мужа.
Для Луизы это прозвучало как реплика из фильма. Сеньор Кастельс снял шляпу, острым изучающим взглядом оглядел ее и повел в свой кабинет рядом со стойкой портье. Тесная комната, без окон, но обставленная удобной мебелью. Он предложил ей сесть и снял пальто.
— Рассказывайте. Не упускайте ничего. Не спешите.
Она говорила медленно, стараясь связать детали — не только для сеньора Кастельса, но и для самой себя. Сеньор Кастельс временами записывал что-то в блокнот. Казалось, каждый раз, когда она упоминала о Хенрике и его смерти, он настораживался. Он ни разу не прервал ее, пока она не договорила до конца. Потом словно бы на мгновенье задумался и выпрямился на стуле.
— У вас нет разумного объяснения, почему он скрывается?
— Он не скрывается.
— Я сочувствую вашему горю в связи со смертью сына. Но, если я правильно вас понял, нет никаких доказательств, что причиной его смерти является кто-то другой, кроме него самого. Шведская полиция дала свое заключение. Может быть, ваш муж просто испытал потрясение? И чувствует потребность побыть одному?