— Ты только подумай, — не отставала Юлия Михайловна, — какие условия для вас, ребят, созданы! Светлые классы, спортзалы, все сыты, одеты. Как тут не учиться! Да разве мы в наше время так жили! — Тут Юлия Михайловна отхлебнула из своей большой кружки молока, закусила кусочком бисквита и старательно вытерла бумажной салфеткой рот. — Мы голодные и босые в школу бегали. Мы…
— Ну, положим, босиком-то все-таки не ходили, — вмешалась мама.
— Да что вы, ей-богу… Если уж тапки брезентовые за обувь считать… — Юлия Михайловна повернулась к Лидке и снова впала в поучительно-торжественный тон. — Все дороги для вас открыты. Учиться вы должны, вы просто обязаны учиться…
— А она обязана? — Лидка хмуро кивнула в сторону матери.
Та молча и скорбно сидела в углу. Чашка остывшего чая стояла на краешке стола.
— А? Чего обязана? — переспрашивала Юлия Михайловна.
— Вкалывать обязана? Всю жизнь вкалывать, значит, а я учиться буду. За чужой-то счет…
Лидка стояла, прислонившись к дверному косяку, смотрела мрачновато, исподлобья.
— Разве мать чужая тебе? — повысила голос Юлия Михайловна. — Ты не должна так обижать мать, запомни это!
— Ну, мам, я пошла. — Лидка резким кивком попрощалась со всеми, вышла.
Я догнал ее у самых дверей.
— Ты что, и вправду из школы уходишь?
— Ну и что? Если даже и ухожу, так что?
— Да так… Как-то это бессмысленно получается…
Карякина слушать не стала, выскочила, хлопнув дверью перед самым моим носом.
Я ушел в свою комнату, принялся за уроки. Но почему-то все время думал о Лидке. Задумался и о жизни вообще. Если присмотреться к жизни, замечаешь, какая она у всех разная. И люди разные, и судьбы их, и даже внешний вид. Резко друг от друга отличаются. А когда-то тоже в классах сидели и были, как мы, школьниками… И еще подумалось мне, что сейчас, в восьмом, и наступил тот самый момент, когда каждый начинает сворачивать на свою собственную дорожку. Вот она, развилка, мы уже добрались до нее. Теперь начнем разбредаться, кто раньше, а кто чуть позже. Разница невелика. Потом когда-нибудь встретимся и, чего доброго, даже не узнаем друг друга… Как-то раньше об этом я не думал, тем более что мой-то путь ясен: наверное, буду инженером, как отец и мать. Это главное…
Меня позвали ужинать. На кухне ситуация изменилась. Теперь Юлия Михайловна почему-то уговаривала тетю Аню, что Лидке просто необходимо устроиться на работу.
— Девочка молодая, — пела Юлия Михайловна, — ей и одеться хочется, и погулять. Ее тоже понять надо… Ну, поучилась, и довольно. Я, бывало, тоже науки терпеть не могла. И сейчас-то как раскрою книгу, так и засну…