На тренировках по управлению огнем бывает такая команда: «Время остановить». Там это — привычная условность, необходимая, чтобы проверить правильность расчетов. А сейчас кажется, будто время в самом деле остановило свой бег — так долго ничего не сообщают корректировщики. Потом едва поверилось, что после залпа прошло всего полторы минуты.
Сколько успели передумать и Новик, и Еремеев, и я. Как ни будь натренирован в расчетах на открытие огня, а первый залп — это первый залп, и если он производится из новых для тебя орудий по цели, от которой близки наши позиции, — тут придет в голову всякое. Страшное это дело даже в мыслях ударить по своим…
Тревоги и сомнения разом снимает Балмасов, прильнувший к переговорной трубе с центральной радиорубкой:
— Товарищ командир! Корректировочный пост передает: залп упал в расположении противника!
Военком Сергеев мгновенно оказывается у микрофона боевой трансляции. Он сообщает артиллеристам в башнях, машинистам у турбин, всему экипажу, стоящему на своих постах:
— Товарищи! Наш первый залп попал в цель! Снаряды «Ташкента» бьют по врагу!
Получаем от Борисенко корректировку. Даем второй залп, третий, переходим на поражение… Вслед за нами открыл огонь миноносец.
Борисенко доносит, что нашим огнем уничтожено шесть автомашин, и, давая новую корректуру, просит ударить шрапнелью по кукурузному полю, где засели вражеские автоматчики. Они, оказывается, обнаружили и обстреливают корпост. «Мешают работе», — поясняет Борисенко.
— А снаряды-то летят с персональными адресами! — говорит Сергеев, уже наведавшийся во вторую башню и вернувшийся снова на мостик. Он рассказывает, что строевой Борищук, расписанный на подаче снарядов, успевает перед погрузкой в элеватор надписывать мелом: «Гитлеру», «Антонеску»…
«Хорошо стреляете! Видим бегущих фашистов!» — передают корректировщики. Комиссар повторяет их донесение по трансляции.
Ко мне торопливо подходит Балмасов. Он чем-то взбудоражен, шрам на лице от волнения побагровел еще сильнее. Стараясь перекричать грохочущие залпы, связист объясняет: в наши переговоры с корпостом влез чужой радист, который пытается давать ложную корректировку.
Пока соображаем, как быть, наш Фишич, тоже услышавший вражеского радиолазутчика, сам находит выход. «Действительны только сообщения с фамилиями своих радистов», — предупреждает он. И каждая корректура предваряется изменяющимся все время паролем: «Королеву… Мухину… Козленке… Айзину…» Исчерпав фамилии своих товарищей на корабле, радисты корпоста пускают в ход собственные: «Фишичу… Скворцову…» А вражеский радист уж замолчал — понял, что его перехитрили.