— Нянька? — спросила я деловито. — Сколько ей нужно заплатить?
Он вскинулся:
— Ты… Не вздумай. Она оскорбиться… Она… предана дому, это не за деньги… Надо ей… объяснить…
Я кивнула. Некоторое время мы молчали, глядя в огонь.
— Луар, — сказала я шёпотом. — Я поеду с тобой, ладно?
Его плечи опустились, будто придавленные внезапной тяжестью:
— Ты не понимаешь… Я один. Я должен сам… найти.
— Да что это за штука?! — рявкнула я, разом наплевав на все приличия. — Что за штука, что её, видите ли, нужно искать? Зачем, разве она сможет вернуть всё, как было?!
— Ничего не бывает, как было, — сказал он, и мне померещилось, что не Луар сидит рядом, а умудрённый жизнью старец. — Ничего не бывает… Но мне надо. Нужно. Хочется… Как хочется есть. Пить. Спать… Целовать тебя…
…Я уснула, счастливо ткнувшись носом в его голое худое плечо.
Девчонке не сказали, куда и зачем идём. Капризная, с вечно надутыми губами, с неизменным отвращением на круглом лице, Алана то и дело пыталась выдернуть ладонь из нянькиной руки. Хныча и бормоча, она постоянно шарахалась в сторону — чтобы поддать носком сапожка осколок сорвавшейся с крыши сосульки. Она не желала слушать мягких нянькиных уговоров; гостиница «Медные врата» заинтересовала её на секунду — но только на секунду.
— Куда это ты меня притащила? — поинтересовалась она со вздорной гримаской. — Что тут, при-идставление будет, да?
В её маленькой голове мой облик прочно вязался со словом «представление».
Посапывая и спотыкаясь, она взобралась вслед за мной по высоким ступеням. Я стукнула в дверь — три раза, условным стуком.
Прошла секунда.
Алана стояла ко мне боком; я видела щёку под тёплым платком, хмурую бровь и выпяченные губы.
Дверь распахнулась.
В первое мгновение она, кажется, не узнала брата.
В следующее мгновение это уже был комок, смеющийся и плачущий, молотящий по воздуху ногами, намертво вцепившийся в Луарову шею. Нянька за моей спиной длинно всхлипнула.
Он вертел её по комнате. Летали ноги и полы шубки, сбился на ухо платок, Алана хохотала, запрокинув голову — и на враз порозовевшей мордашке не осталось и следа того угрюмого раздражения, которое так отвращало меня утром.
Я подумала, что при столь значительной разнице в возрасте Луар мог сделаться для неё чем-то вроде третьего родителя; наверное, так оно и было. Можно представить себе, кем оказался для девчонки старший брат — взрослый брат! — который одновременно и ровня, и символ превосходства, и друг, и наставник, и покровитель…
Они уже сидели в углу; Алана удобно устроилась у него на коленях. Вцепившись в его воротник и поедая брата влюблёнными глазами, она серьёзно шептала что-то о кладе, вырытом соседскими мальчишками из-под куста сирени, — а он так же серьёзно утешал её, уверяя, что клад можно сделать новый и спрятать его так, что никто никогда не отыщет…