— Отдайте! — неожиданно для себя крикнул Луар. Старик молчал. Камушек прыгал и прыгал — где-то у противоположного берега.
— Я — Прорицатель, — сказал Луар. Язык, выговоривший небывалое сочетание слов, отнялся, онемел.
— Ты вправду пришёл за ним? — старик смотрел на противоположный берег.
Рука его скользнула за пазуху. Луар шагнул вперёд, как пьяный, которого толкнули в спину. На жёсткой ладони старика лежала золотая пластинка со сложным фигурным вырезом.
— Он ржавеет, — сказал старик шёпотом. — Видишь, он ржавеет.
Луар не слышал. Весь мир сжался до сокровища на старческой ладони.
— Ты… — старик чуть усмехнулся, — никогда не читал… завещания Первого Прорицателя. Тебе не понять…
Луар протянул трясущуюся руку.
— А зачем он тебе нужен? — легко спросил старик. — Так ли нужен, как ты думаешь, а?
Неуловимое движение рукой.
— Не-ет!
Луар захлебнулся криком.
Блеснула на солнце золотая цепочка; Амулет Прорицателя, выстраданная Луаром вещь, пустился прыгать по гладкой зеленоватой поверхности.
…Вода обожгла — так, будто он бросился в костёр. Глинистое дно выпало из-под ног, и на секунду он увидел водную гладь изнутри — колышущаяся светлая плёнка с шариками пузырей. И впереди — маленькая золотая комета, пластинка, опускающаяся на дно, влачащая за собой тонкий хвост цепочки.
Его руки впились в мутную ледяную воду. Он видел только свои руки цвета мертвечины, зелёную воду и белый песок на дне; на миг испугался, что потерял — но медальон звал его, тонкая пластинка стояла ребром, до половины утонув в иле.
И тогда его вытянутые пальцы коснулись Амулета Прорицателя.
Ясным и солнечным, по-весеннему тёплым днём Флобастер объявил, что завтра — завтра! — мы покидаем город и трогаемся в путь.
Фантин обрадовался, как ребёнок. Бариан всё знал заранее, Муха довольно шмыгнул носом, а Гезина загадочно улыбнулась. Одна только я стояла с деревянным лицом, будто сельская невеста, которой уже на свадьбе показали наконец жениха.
Вечером все вместе отправились в трактир — пить и веселиться, радоваться весне и предстоящим странствиям. Я сидела в углу, цедила кислое вино и смотрела в стол.
Трактир был ещё полон, когда Флобастер железной рукой отправил всех спать — рассвет ждать не будет, ворота открывают на заре, дорога не снизойдёт к жалобам сонных лентяев, дорога любит лишь тех, кто выступает в путь затемно…
Я шла позади всех. Флобастер тоже чуть поотстал — и тогда я его окликнула:
— Мастер Фло!
Вероятно, он ждал от меня выходки — обернулся нервно, даже несколько суетливо:
— Ась?
— Я не поеду, — сказала я.