Парень стал красный, как перец. Мерле глядела на Юнипу с изумлением. Неужели она пробралась ночью в комнату мальчишек и выведала их секреты? Или она своими зеркальными глазами может теперь сквозь стены видеть? От такой мысли ей стало не по себе.
Дарио сжал кулаки со злости, открыл было рот, но Арчимбольдо осадил его кивком головы и несколькими словами: - Успокойся! Иначе никто не пойдет на праздник! Но если вы завтра к заходу солнца управитесь со всей работой, то я не буду вас...
Конец его фразы утонул в восторженных воплях. Даже Юнипа сияла, как солнце в полдень. Будто с ее лица сбежала всегдашняя тень.
- Все же хочу вас предупредить, - сказал мастер. - Ученики ткацкой мастерской там тоже будут, но я запрещаю вступать с ними в драку. Наш канал стал, к сожалению, настоящим полем боя. Я не допущу, чтобы о вашей междоусобице узнал весь город. О нас уже и так немало говорят. Повторяю, никаких перебранок, никаких стычек. Чтобы косого взгляда в их сторону не было. - Его глаза остановились на Дарио. - Понятно?
Дарио шумно вздохнул и согласно закивал. Другие тоже хором обещали не задирать ткачей. По правде говоря, Мерле была рада наказу Арчимбольдо, потому что больше всего на свете ей не хотелось враждовать с подмастерьями-ткачами. Да и у Юнипы пальцы еще не совсем зажили, хотя за прошедшие три дня порезы затянулись.
- А теперь за работу, - сказал мастер, успокоившись за своих питомцев.
Мерле не могла дождаться праздника. Она волновалась оттого, что снова окажется в толпе людей. Ей вовсе не надоели обитатели зеркальной мастерской, - за исключением Дарио, - но она скучала по шумной жизни городских кварталов, по крикливой болтовне женщин, по безудержному бахвальству мужчин.
И вот наступил долгожданный вечер. Ребята вышли из дому всем скопом. Мальчишки бежали впереди, а Мерле и Юнипа не торопясь шли за ними. Арчимбольдо смастерил Юнипе очки с темными стеклами, чтобы ее зеркальные глаза не привлекали внимания.
Они зашли за угол, где канал Изгнанников впадает в более широкую водную улицу. Отсюда их взору открылись вереницы домов, расцвеченные огнями: фонари горели и в окнах, и в открытых дверях. В этом месте на другой берег канала был перекинут узкий мостик. По берегам горели свечи, мерцали разноцветные фонарики, на пешеходных набережных сидели люди, - кто на стульях и креслах, вынесенных из дому, кто на подушках или на белых шахматных фигурах. Кое-где угощались разными напитками, но, как с некоторым злорадством отметила Мерле, Дарио был явно разочарован: вино и пиво пили очень немногие, поскольку это был праздник бедных людей. Никто не мог позволить себе тратить деньги на виноград или ячмень, - и то и другое исчезло бы без следа на подступах к городу. Кольцо Фараонова воинства даже после долгих лет осады было так же трудно прорвать, как в самом начале войны. В повседневной суете об осаде забывали, но никто не сомневался в том, что даже мышь, не говоря о лодке контрабандиста, не прошмыгнет мимо вражеских сторожевых постов. Конечно, можно было, - как делал Арчимбольдо, - раздобывать вино, однако дело это было трудное и опасное. Бедный люд обычно пил воду, а по праздникам довольствовался соком и самогоном из местных фруктов или овощей.