Пан Модест заложил ногу за ногу и, покачивая чуть ли не пе shy;ред носом Менделя до блеска начищенным ботинком, уве shy;рен shy;но, даже с оттенком некоей снисходительности, произнес:
– Должен вам заметить, герр штандартенфюрер, что вы ма shy;ло знаете и плохо используете украинских патриотов. Мы мог shy;ли бы принести значительно большую пользу.
– Вы так думаете? – Менцель сощурился. Эта беседа, ко shy;то shy;рой он придал такой необычный тон, забавляла его. Смешно бы shy;ло смотреть, как пыжится и поучает его этот осел в модном гал shy;стуке. Но иногда можно позволить себе небольшой спектакль.
И, продолжая игру. Менцель произнес елейным голосом:
– Возможно, вы и правы… Мне лично очень понравилась та, гм… как бы это сказать?., лояльность, которую вы с такой откровенностью высказали у госпожи Стеллы Но это же только слова, – вздохнул, – а что в наше время слова? В лучшем случае – мелкая разменная монета. А ведь вы, герр Сливинский, привыкли иметь дело с крупными купюрами. Не так ли?
Пан Модест испугался. На что этот Менцель намекает? Нет, он не позволит залезать в свой карман!
– Не одни слова, – притворился, что не понял намека, – но и сердца… И не только я… Многоуважаемый наш шеф пан Бан shy;дера не раз заявлял, что лучшие силы украинской нации…
– Оставьте и вашего шефа, – небрежно махнул рукой Мен shy;цель, – и ваши лучшие силы… – Кто-кто, а штан shy;дар shy;тен shy;фю shy;рер знал, чего стоит вся эта шайка.
– Позволю взять на себя смелость возразить мно shy;го shy;ува shy;жа shy;е shy;мому пану, – обиделся Модест Сливинский. – Наша ук shy;ра shy;ин shy;ская полиция на деле доказала, что верно служит фюреру!
“Банда трусливых пропойц, – подумал Менцель. – Спо shy;соб shy;ны лишь на акции против мирного населения…”
– Украинская полиция и отряды ОУН[9], – продолжал Сливинский, – будут и в дальнейшем вести решительную борьбу с коммунизированными элементами.
“Долго этот наглец собирается разглагольствовать? – подумал Менцель. – Пора прекратить комедию!..”
Штандартенфюрер грубо ухватил Модеста за пуговицу пиджака и резко оборвал разговор.
– Не только полиция. Вы… вы будете вести эту борьбу! – Усмехнулся, увидав, как вытянулось лицо “гостя”. – Да, вы!.. Мы надеемся, что вы поможете нам в нашей трудной будничной работе.
Пан Модест сник. Вот оно что!.. Теперь понятно, зачем они вызвали его…
Как бы прочитав мысли пана Модеста, Менцель взял со стола листок бумаги.
– Прошу ознакомиться и подписать, – сказал он. – И запомните: это большое доверие и честь!
Стараясь не показать гестаповцу, как дрожат у него пальцы, Сливинский взял бумажку. Так и есть – обязательство агента гестапо, а это ох как нежелательно! Собственно, Модест Сливинский не прочь помогать ведомству Отто Менцеля, но зачем оставлять следы? Многолетний опыт научил пана Модеста уклоняться от подписывания всяких там бумажек – кто может знать, как потом все обернется…