Пуля угодила Зарембе в щеку и выбила зуб. Щека сильно опухла, но фельдшер Радловский, выполнявший в отряде обязанности и хирурга, и терапевта, и стоматолога, оглядев рану, лишь пошутил:
– Это, пшепрашам[10], только немножко испортит вам анфас. Небольшой шрам на лице – и все. Через десять дней, прошу пана, вшистко в пожонтку[11]…
Дал какую-то микстуру для полоскания, заклеил пластырем полщеки и занялся другими ранеными.
Заремба вышел из землянки Радловского. Над лесом сгущались сумерки, на поляне запылали костры. Партизаны готовили ужин.
Евген Степанович задумался. Эта рана нарушала все планы. В таком виде в городе не появишься, а его будет ждать в условленном месте связной. Он придет еще раз и еще, а если в продолжение двух недель Зарембы не будет, пойдет на другую явку. “Черт бы побрал эту проклятую пулю!” – выругался он, ощупывая щеку. Но ничего не поделаешь: без связного не будет документов, а без них все планы – мыльный пузырь.
В штабной землянке светила аккумуляторная лампа. Там Заремба застал Богдана и Дорошенко. Командир уже успел поужинать и был в хорошем настроении.
– Тебе, Евген, приготовили манную кашу, – сообщил он и, постучав по фляге со спиртом, добавил: – Это вроде бы под кашу не идет, но могу налить.
Заремба кивнул.
– Хотя и не употребляю, но давай. Настроение такое, что не помешает.
– “Настроение…” – усмехнулся в усы Дорошенко. – Другой бы радовался: гулять целых десять дней – и никакой тебе ответственности. Единственный недостаток – не будет больничного листа…
– Тебе бы все шутить…
– Нет, я серьезно. Роскошная природа, лесной воздух – чем не санаторий?
– Всю жизнь старался быть подальше от таких санаториев…
– Ну, брат, тут уж ничего не поделаешь. Какой есть. Немного похуже Хрустального дворца в Трускавце, но все же кое-кто хвалит…
Посмотрели друг Другу в глаза и рассмеялись.
– Что ж, товарищ “главный врач”, придется принять ваши условия, – сказал Заремба. – Но давай сначала посмотрим, какой у нас улов.
– Ого!.. – только и смог сказать Дорошенко, когда на стол высыпали содержимое первого мешка. – Ну и награбили!..
– Жалкие остатки награбленного, – поправил Заремба. – Основное прилипло к рукам.
На столе лежала куча колец, браслетов, брошей. Многие были с драгоценными камнями – алмазами, рубинами, топазами.
Заремба разгладил бумажку, которая лежала ря shy;дом.
– Опись. Сверять с наличием, думаю, не будем. Если и окажется недостача, все равно жаловаться некуда.
В другом мешке были часы, в третьем – лом драгоценных металлов. Заметив сплющенные в пластины золотые зубы, Дорошенко поспешно сгреб все обратно в мешок.