Мне довелось познакомиться с Якопо Тимерманом – издателем и редактором известной в Аргентине левой газеты «Либерасьон». Военная хунта арестовала его за книгу «Грязная война» о конфликте на Фолклендских островах. Тиммермана пытали, избивали в камере. Его имя было тогда широко известным, стояло в ряду самых знаменитых узников совести 70–х годов – Манделлы в ЮАР и Щаранского в СССР. Официальный Израиль и сионистские организации тоже включили Тимермана в свой список, тем более, что он открыто объявлял себя сионистом. Вместе с тем, среди репатриантов из Аргентины в Израиле слышались недовольные голоса, якобы Тимерман был связан с партизанами и террористами и он очень опасный человек.
Под давление американского президента Джимми Картера, Тимермана отпустили из тюрьмы, и в 1982 г. он приехал в Израиль, где в киббуце Эйн Шемер жил его сын Дани, с которым я подружился в первый день моего приезда в Израиль. В Израиле Тимерман быстро стал на сторону крайних левых, громко выражал сочувствие борьбе палестинцев. Вместе с тем Тиммерман продолжал считать себя сионистом, что в те годы считалось абсолютным противоречием. Я спросил его как–то, как он стал сионистом, если не одобряет все израильское.
— Видишь, я стал сионистом из протеста.
— ??
— Понимаешь, там был тотальный антисемитизм. Военные следователи меня допрашивали о всемирном еврейском заговоре, хотели показаний о том, что сионисты служат одновременно московским большевикам и американским монополиям…
— Но ведь в Аргентине богатая и процветающая еврейская община (Крах аргентинской экономики тогда уже начался, но мы не могли из Израиля еще оценить его катастрофических последствий для благосостояния еврейской общины).
— Разумеется еще из протеста против буржуазного конформизма руководства аргентинских евреев. Они всячески виляли, выказывали преданность военному режиму, изображали из себя патриотов, готовы были поддержать всякую критику против Израиля, якобы в защиту несуществующих уже идишистских ценностей… Вот я и стал сионистом.
Однажды я попал в городок Клоринда на самой границе между Аргентиной и Парагваем. Город напоминал большой базар. На главной улице — авениде в многочисленных ларьках и палатках можно было купить все на свете – от подозрительно дешевых компакт–дисков до якобы фирменных швейцарских часов. Там сохранились большие здания универсальных магазинов. Когда–то все они принадлежали евреям, контролировавшим здесь торговлю между двумя странами. Говорят, что и контрабанду тоже. Один из магазинов даже сохранил надпись «Калманович». Я зашел туда и поинтересовался происхождением названия магазина. Молодой клерк провел меня к конторке, где сидел пожилой человек восточного вида. Мы познакомились. Человека звали Джордж. Он оказался земляком — родом из Хайфы, из арабской христианской семьи, приехавшей в Латинскую Америку еще в 1935 г. Джордж рассказал, что даже немного помнит идиш, который слышал от своих еврейских соседей по портовому району Хайфы. Он хорошо помнил евреев Коринды (городок раньше назывался Формоза, пока почтмейстер не обнаружил, что к нему приходят письма, предназначенные для Тайваня). Джордж помнил легендарного главу общины Клоринды Залмана Кишку, о котором ходили легенды, как о добром человеке, помогавшем сотням еврейских беженцев перебраться в Аргентину. Впрочем, о Залмане еще шептались, что он же переправляет и наркотики тоже. Помнил Джордж польского еврея – старого председателя местной Торговой палаты и местного Жокей–клуба. Помнил и прежних хозяев Калмановичей, продавших бизнес в самом начале 60–х. О них Джордж сказал «Зачем менять солидное имя».