— Я, кажется, начинаю понимать, — сказал Бестужев, все так же тщательно подбирая слова. — Вы интересуетесь моими патентами?
— Вот голос делового человека! — воскликнул Виттенбах в искреннем восторге. — Разумеется, разумеется… но замыслы мои гораздо шире. Патентами господа Эдисон и Вестингауз обязаны вот этому, — он постучал себя по виску толстым указательным пальцем. — Они и деловые люди, и творцы. Давайте откроем карты, Лео, к чему ним, право, недомолвки? Ваши патенты и вы — вот ответ. Вы обладаете патентами на нечто, не имеющее пока аналогий на рынке… и вы, молодой, умнейший, деятельный инженер, без сомнения, еще сделаете множество столь же полезных и поразительных открытий. Представьте, что будет, если присовокупить ко всему этому мои деньги, мои возможности, мой деловой опыт и связи здесь… — его глаза горели нешуточным воодушевлением. — Признаюсь, я пока еще слабо ориентируюсь в ваших изобретениях, но я успел понять: с их помощью вы — мы, Лео! — сможем занять в электротехнической промышленности совсем другое место. Стать наравне с помянутыми королями. Как у них когда-то, у нас будет монополия на некие новшества… Скажу по совести, я давно уже думал о подобной возможности, но не подворачивалось случая. Зато теперь… Я не романтик, Лео. Вы, чует моя душа, тоже… — он, залихватски подмигивая, ткнул пальцем в сторону картонной коробки с резиновым поясом. — Романтики таскают с собой миниатюрные портреты суженых, локоны в медальоне, перевязанные красивой ленточкой, пачки писем и тому подобную дребедень. Ничего подобного в ваших вещах не сыскалось, зато вы везли с собой золото и пригоршню весьма привлекательных крупных бриллиантов. Это не багаж романтика, хоть убейте, это багаж прагматика… что меня чертовски радует, хе-хе. Не люблю иметь дело с романтиками, от них одни убытки и непредсказуемости… Вы тот самый человек, Лео, с которым приятно иметь дело, поверьте старому прожженному дельцу!
— Должен признаться… — сказал Бестужев, слегка улыбаясь, — я и в самом деле не особенно склонен к романтике…
— И прекрасно, мальчик мой, и прекрасно! Романтика хороша в других местах… ну, знаете, всякая там поэзия, театральные страсти, всякое такое… — он неопределенно повертел толстыми пальцами. — А мы с вами, как деловые люди, должны думать о приземленном: о процветании заводов, о завоевании рынков, о тех самых господствующих высотах, на которых сидят надменные короли… которых не грех заставить и потесниться. Не правда ли?
— Вы совершенно правы, герр Виттенбах, — сказал Бестужев. — Я, признаться, честолюбив и напрочь лишен романтики…