Они были уже совсем близко, шагая со всей возможной бесшумностью, дабы не нарушить резким хрустом сучка под ногой творческую деятельность маэстро. Каковой как раз поднес ко рту жестяной рупор немаленьких размеров и громогласно отдал приказ, сопровождаемый негромким трескучим эхом:
— Лили, солнышко мое, в кадр!
Очаровательная блондинка встрепенулась, вскочила со своего раскладного стульчика и, во мгновение ока войдя в образ, неспешным шагом двинулась в ту сторону, где объектив должен был вот-вот поймать ее в поле зрения. Она уже играла: безмятежно озиралась вокруг, с детским любопытством горожанки разглядывая кроны деревьев, временами наклонялась к цветам, одни срывала в букетик, другими просто любовалась. На взгляд Бестужева, получалось вполне непринужденно, ничуть не наигранно, не манерно — все же актриса, ей-богу, талантливая.
Ах, как она была обворожительна! Рассыпавшиеся по плечам золотистые волосы, огромные синие глаза… Жаль только, что черно-белый фильм не мог передать во всех оттенках и колерах подобные детали. Сол говорил как-то: по его глубокому убеждению, кинопленка когда-нибудь обязательно будет цветной, но случится ли это в обозримом будущем, предсказать невозможно, вот, может, лет через десять…
Точно так же будущий зритель не мог оценить во всей красе грациозную походку мисс Лили Блай (по-настоящему — фройляйн Лилиан Блаувертен из Гамбурга) — всякий, кто бывал в электротеатре, знает, что актеры на экране движутся совсем не в том ритме, в каком ходят обычные люди в жизни, экранные герои гораздо резче, даже суетливее перемещаются. Почему так происходит, Бестужев еще не вник — какие-то сложные технические подробности, которых ему никто не собирался вдумчиво растолковывать.
А вот ее точеную фигурку не могли исказить ни черно-белая пленка, ни экранная порывистость движений… Бестужев поневоле засмотрелся. К тому же наряд главной героини оказался крайне пикантным: широкие велосипедные шаровары и мужская рубашка в клеточку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами.
По поводу этого наряда как раз и состоялся вчера короткий спор меж Голдманом и Роузом. Голдман (на взгляд Бестужева, вполне логично) заметил: действие фильма происходит в те времена, когда индейцы еще разгуливали на свободе со своими луками-топориками и имели возможность невозбранно нападать на белых путников — то есть самое малое лет с полсотни назад. А в те годы ни одна приличная юная леди не рискнула бы напялить мужские брюки, не рискуя всеобщим осуждением в ее адрес. Однако Сол, саркастически фыркая и гримасничая, заявил: