Через несколько лет мы обе доросли до должности редакторов; у меня даже появился собственный кабинет — пыльное помещение, размерами сопоставимое с кабинкой общественного сортира. Покидать насиженное место не хотелось — я привыкла и к своей рубрике, и к коллективу (даже к стервозному начальнику по имени Максим Леонидович Степашкин, который непонятно за что возненавидел меня с первого взгляда).
И вот несколько месяцев назад случилось ужасное — Лерка ворвалась в мой кабинет без стука, и глаза ее горели особенным фанатичным огнем.
— Выкладывай, кто он! — потребовала я. Я прекрасно знала, что такая блудливая шальная улыбочка появляется на подружкином лице только в одном случае — если она заприметила подходящего для романтики мужика.
— Он — британский консул! — выпалила Лерка.
— А где же ты с ним познакомилась? — удивилась я.
— Но это не то, что ты думаешь! Кашеварова, знаю, что я гадина! Я должна была рассказать тебе с самого начала, но побоялась сглазить!
— Да что случилось?! — насторожилась я. — Ты замуж, что ли, за этого консула собралась?
— Нет… В общем… Сегодня мне дали британскую визу, и я… Кашеварова, я улетаю в Лондон, — Лерка умолкла на полуслове и отвела глаза.
— В отпуск? Мы же собирались вместе отправиться на Крит!
— Это не отпуск, — еле слышно прошелестела моя лучшая подруга, — я участвовала в конкурсе, который проводил Британский Совет, и выиграла грант… Кашеварова, я уезжаю на восемь месяцев, учиться.
Я встряхнула головой, уж не снится ли мне все это?
— Что значит учиться? Тебе не хватило нашей учебы в университете? — спросила я, и только потом до меня дошло. — На восемь месяцев?!
— Ну, прости меня, — заныла Лерка, — они пролетят как один день!
— Но почему ты ничего мне не сказала?! Может быть, я бы тоже выиграла этот чертов грант?!
— Я подумала, что вряд ли ты поедешь… Ты ведь теперь заместитель главного редактора, зачем терять карьеру ради удовольствия испробовать британских мужчин. Кстати, я наслышана, что они очень даже ничего.
Гонимая жаждой международных приключений, неугомонная моя Лерка и в самом деле через некоторое время отправилась в Туманный Альбион. И надо сказать, Москва без нее заметно опустела — магазины перестали быть столь волнующе завлекательными, наши любимые спагетти — столь божественными на вкус, а перспектива испить кофе вместо работы — столь уж заманчивой.
Постепенно я привыкла к тому, что лучшая подружка превратилась в бесплотный голос, ежедневно приветствующий меня в телефонной трубке, да в фотографию, что стоит на моем комоде — на ней мы вдвоем, в одинаковых выцветших джинсах и белых маечках, беззаботные и еще совсем молоденькие, стоим на фоне здания сплотившего нас университета.