В теперешней нашей жизни я больше всего любила воскресные утра. Мы с Крисом завтракали вместе в комнате Джори, чтобы он не ощущал себя оторванным от семьи, и лишь изредка мне удавалось уговорить присоединиться к нам Барта и Мелоди.
— Идите, идите гулять, — повторял нам Джори, увидев, как я гляжу в окно, — я не ребенок и не настолько эгоист, чтобы держать вас привязанными к моей кровати только от того, что мои ноги больше не работают.
Приходилось уходить гулять, иначе бы он подумал, что затрудняет и связывает нас. Мы надеялись, что вместо нас к нему придет Мелоди.
Однажды мы проснулись так рано, что на земле еще толстым слоем лежал иней, как рассыпанная сахарная пудра. Скоро иней должен был растаять под лучами солнца.
Прогуливаясь, мы остановились проводить глазами стаю канадских гусей, летящих на юг. По срокам отлета можно было определить, что зима в этом году наступит раньше. Издалека донесся последний трубный голос этих красивых и мощных птиц, исчезнувших вскоре в нависших облаках. Они летят в Южную Каролину, подумала я. Так же, как улетели однажды мы от жестокой холодной зимы…
В середине октября приехал ортопед, чтобы разрезать гипс Джори огромными электрическими ножницами. Остатки гипса он удалил ручными ножницами. Джори сказал после этого, что он ощущает себя, как черепаха, лишенная панциря. Его сильное тело после гипса было совершенно истощено. Крис, как всегда, решил подбодрить Джори:
— Несколько недель тренировок — и твои мускулы на руках и плечах восстановятся, твой торс станет таким же сильным, как раньше. Тебе сейчас больше, чем когда-либо, нужны сильные руки, поэтому тренируйся на трапеции. В твоей комнате мы установим параллельные брусья, чтобы ты мог подтягиваться в стоячее положение. Никогда не допускай мысли, что жизнь для тебя осталась позади: тебе еще предстоит пройти мили и мили этой жизни.
— М-да, — с отсутствующим видом проговорил Джори, глядя на дверь, в которую так редко входила Мелоди, — мили и мили, прежде чем я смогу обрести другое тело, которое работало бы так же хорошо, как прежнее. Похоже, я начинаю верить в переселение душ.
Быстро наступающие холода стали стабильными, по ночам были заморозки. Птицы улетели, и лишь немногие остались с нами зимовать; ветер шумел в кронах деревьев, завывал за окнами и пробирался в дом. Снова ночами, как большая лодка викингов, плыла в небесных волнах луна, заливая нашу спальню светом и придавая романтичность и очарование нашей любви. Чистота и яркость нашей любви говорила сама за себя; значит, мы не были грешниками в худшем смысле этого понятия.