— Нет, я не сказала ему об этом ни слова: он настолько безукоризненно доволен сам собой, что, думаю, взорвется от любой похвалы.
— Ты не права, мама. Иди и скажи ему то, что только что сказала мне.
Я встала и подошла к Барту, который молча стоял у окна и глядел на изгиб дороги.
— Не видно ни единого огня фар, — угрюмо пожаловался Барт. — Дороги были расчищены. Снег перестал идти. Наша дорога была даже посыпана гравием. Где они все, черт возьми?
— Я никогда еще не видела тебя таким красавцем, Барт. Он резко обернулся, пристально посмотрев мне в глаза, и посмотрел по направлению Джори.
— Даже более красавцем, чем Джори, мама?
— Равно с ним.
Усмехнувшись, он отвернулся к окну. Но тут же его настроение изменилось; что-то на дороге отвлекло его от мыслей о себе.
— Посмотри-ка, они едут!
Я увидела вереницу огней, медленно взбирающихся в гору.
— Приготовиться всем, — скомандовал Барт, подавая знак Тревору, чтобы тот был готов распахнуть двери.
Крис занял место у кресла Джори, а я схватила за руку Барта, чтобы образовать линию для приема гостей; Тревор взирал на нас с торжествующей улыбкой.
Тревор часто говорил, что он любит званые вечера:
— Я всегда любил балы и вечера. Сердце начинает биться чаще, старые кости омолаживает.
Прошло некоторое время, но ни одна из вереницы машин не добралась до нашего поворота, никто не позвонил в дверной колокольчик.
На специально сооруженном помосте под ротондой ожидал оркестр. Музыканты вновь и вновь настраивали инструменты, а мои лодыжки над высокими каблуками сверкающих вечерних туфель начали ныть.
Я уселась на элегантный стул, собрала складки платья, чтобы сбросить под ними незаметно туфли, но платье также с каждой минутой начинало жать все больше и ощущалось все более тяжелым. В конце концов уселся и Крис, а Барт занял стул по правую руку от меня. Нам всем становилось все тяжелее, мы будто сдерживали от ожидания дыхание. Не сидел на месте один Джори, передвигаясь от окна к окну и докладывая нам об увиденном.
Я знала, что наверху изнывала в ожидании Синди, которая давно была полностью одета и лишь предвкушала момент, когда можно будет появиться в полном сиянии своей красоты и эффектно спуститься с лестницы, опоздав слегка «по последней моде».
— Должно быть, они опоздают, но приедут, — задумчиво проговорил Джори, когда на часах была половина одиннадцатого. — Просто на обочинах дорог скопилось много снега, и это создает трудности в движении.
Губы Барта были плотно сжаты, а глаза — холодны, как лед.
Никто ничего не говорил. Я же опасалась даже рассуждать на тему, отчего никто не приехал. Тревор нервничал.